Элизабет Питерс - Улица Пяти Лун

— За каким чертом тебе понадобилось это чудовище?

— Для прогулок, — мечтательно сказала я. — Поздней ночью. По мюнхенским закоулкам. Жду не дождусь.

— Хорошо, что ты меня предупредила. Постараюсь ограничить свою ночную деятельность другими городами.

— Я и не рассчитывала, что ты возьмешься за работу. За честную работу.

— Что, встать на праведный путь?! Мне, последователю любезных и галантных британских авантюристов? — Джон хотел было улыбнуться, но передумал. Нижняя губа у него до сих пор имела причудливую форму. — Я все равно не могу так просто выйти из игры, когда за мной охотится полиция трех стран.

— Прости.

— Да ничего. Мне бы не хотелось, чтобы тебя мучила совесть. У тебя ведь нет душевных терзаний из-за того, что ты не засадила меня в каталажку, дитя мое?

— Луиджи в клинике, так что все в порядке, — сказала я, отказываясь проглотить наживку. — Моя бедная совесть успокоится, когда всем этим безмозглым миллионерам возместят их убытки. Но Пьетро выкрутится, помяни мое слово. Он скажет...

— ...что продавал драгоценности через посредника, а копии делал для себя. Не хотел якобы признаваться, что вынужден распродавать свои сокровища. Бедняге и в голову не могло прийти, что его люди обманывают клиентов! Он ясно дал мне это понять. Посредником был я, и вполне логично, что именно из меня сделают козла отпущения. Поскольку я все равно впутан в эту историю, то почему бы не взять всю вину на себя?

— Полагаю, наш друг Пьетро хорошенько подсластил свою откровенность?

— Безусловно. Ты должна признать, что Пьетро не опускается до подлости. Он мошенник, но мошенник благородный.

— Пожалуй, не могу упрекнуть его ни в чем, кроме вранья. Это Бьянка охотилась за нами.

— Разве она ничего не объяснила? Бьянка вовсе не желала нам зла. Пьетро неправильно ее понял.

— Это она так говорит. А я, пожалуй, не стану записывать милую Бьянку в свои лучшие подруги. Да, она помогла нам справиться с Луиджи, но только потому, что он угрожал и ей. А вот Пьетро мне искренне жаль, он действительно очень переживает из-за сына. И не без оснований.

— Думаю, с мальчиком все будет в порядке, — мягко сказал Джон.

— Хотела бы и я так думать. Надеюсь, все обойдется. Пьетро по-настоящему его любит, жаль только, что слишком поздно это понял.

— Он тебе ничего не подарил?

— Подарил. Совершенно роскошное ожерелье из изумрудов и опалов. Разумеется, я его не взяла.

— Почему?

— Это было бы неэтично. Кроме того, — я горько усмехнулась, — не знаю, настоящее оно или фальшивое.

— Ах, какая все-таки была изящная и тонкая афера! — мечтательно пробормотал Джон.

— И единственный, кто из-за нее пострадал, — это ты. Черт, Джон, мне действительно очень жаль. Я знаю, что ты мне не поверишь или не поймешь, но...

— Я понимаю. Не согласен с тобой, но понимаю. Много лет назад я испытывал такую же неловкость. Только постоянная практика позволяет избавиться от стыда. В день, когда я подделал свой первый чек, меня несколько часоь терзала совесть, но потом все прошло. Во второй раз...

— Ты когда-нибудь перестанешь шутить?

— А зачем? Смех — это одна из двух вещей, ради которых стоит жить. Ты не хочешь спросить, а какая же вторая?

— В этом нет смысла, — высокомерно ответила я, невольно опуская глаза под его многозначительным взглядом. — Это просто эпизод. Ничего бы не случилось, если бы ты вчера вечером не воспользовался своим положением, щеголяя порезами и синяками и изображая полную беспомощность. Кроме того, меня разбирало любопытство по поводу...

— По поводу чего? Не говори загадками.

— Неважно, — отмахнулась я, улыбнувшись самой загадочной своей улыбкой. Зачем повторять ему то, о чем сказала мне тогда Бьянка... И зачем говорить, что я склонна согласиться с ее высокой оценкой. Самомнение Джона и так раздулось до невероятных размеров.

— Это просто случайность, — повторила я. — Безумная случайность...

— Только не для меня. Никогда прежде в своей жизни... Ну, может, кроме одного разочка, но она была испанкой, а ты знаешь, какие эти южанки...

— "Корабли растворяются в ночи, — продекламировала я, — их встреча лишь случайное мгновение..." [25]

— Мы обязательно встретимся, — спокойно сказал Джон. — Я дам о себе знать.

— Как? Будешь присылать мне раз в год красную розу?

Джон залился смехом.

— Ловлю тебя на слове! — пробормотал он, осторожно касаясь разбитой нижней губы. — Я так и знал, что под суровой внешностью музейной крысы таится романтик. К твоему сведению, трюк с красной розой — из ужасно сентиментального романа «Узник Зенды».