Элизабет Питерс - Седьмой грешник

— Вы только что провозгласили великую истину, — сказал он.

— Насчет шизофрении? — спросила Жаклин без улыбки.

— Насчет сложности каждой личности. Половина неприятностей в отношениях между людьми происходит из-за того, что все считают, будто человек — существо одномерное. А мы все — многоголовые монстры, словно гидры. Но большинство людей этого не понимают.

Кивнув, он прошел мимо, его длинная черная сутана развевалась на ходу. Тед побежал за ним, небрежно попрощавшись со всеми через плечо. Остальные задержались.

— Не покидайте нас, Джеки, — попросил Энди. — Вы нам понадобитесь, если снова материализуется Альберт.

— Я... — ответила Жаклин, проигнорировав фамильярное обращение. — Я завтракаю с вашим традиционным врагом, с самой уважаемой библиотекаршей Института. Она не любит, когда ее заставляют ждать, а я уже опаздываю.

— Она действительно ваша подруга? — недоверчиво спросил Энди.

У Жаклин дрогнули губы.

— Она видит только одно из моих многочисленных обличий. Оно под стать ей — чопорной и страстно интересующейся недостатками десятичной системы Дьюи [16].

— Считается, что Энди страстно интересуется археологией Рима, — решительно сказала Энн. — Пойдем-ка, братишка. На следующей неделе приедет отец, и к тому времени тебе лучше закончить реферат для комитета по присуждению грантов.

— Это верно, черт возьми, — со стоном согласился Энди. — И если я не успею, мне не дадут стипендию на следующий год, и дорогой папочка просто убьет меня.

— Приезжает ваш отец? — У Дейны округлились глаза. — Ничего себе! Энди, мне нужно с ним встретиться. Он же самый прославленный специалист в нашей области.

— Прославленные археологи встречаются редко, — сухо заметила Джин. — Он блестящий ученый.

— Конечно блестящий, черт побери. Он ведь получил награду — плюмаж. Его фотографию водрузили на утесе в Иране...

— Насчет плюмажа все верно, — пробормотал Энди. — Бехистунскую [17] надпись копировали сотню раз. Сэм это сделал, чтобы прославиться.

— А рабочего он спас от камнепада в Тирине, тоже чтобы прославиться? — возмутилась Джин.

— А книга по античной керамике? — добавила Дейна.

— Ну ладно, я вижу, тут целый клуб поклонниц. Придется устроить вечеринку... А что? Прекрасная мысль! Устроим сборище, и кто-то из вас — поклонниц — будет его развлекать. Он не может без зрителей, как диабетики не могут без инсулина. Без зрителей он впадает в кому.

— Не слушайте его, — со смущенной улыбкой проговорила Энн. — На самом деле он тоже считает Сэма великим ученым. Пошли, братец. Работать. РАБОТАТЬ! Запомнил?

Они ушли держась за руки, и, глядя им вслед, Майкл задумчиво произнес:

— В этой паре есть что-то аллегорическое.

— Красавица и Чудовище, — подхватила Дейна, хихикнув. — Или Орест и Электра? [18] Вот кто — типичные милые братец и сестрица.

Майкл шлепнул ее по заднему месту, раздался хлопок, как будто эхо пистолетного выстрела. Дейна взвизгнула.

Желая предотвратить эту возню под оценивающим взглядом Жаклин, Джин сказала первое, что пришло в голову:

— А как насчет близнецов Бобси? Никак не могу запомнить их имена...

— Нан и Берт, — подсказала Жаклин. — Ну хватит. Какие же злые у вас языки... Майкл, позвольте мне взглянуть, что вы нарисовали.

— Еще чего! — Майкл отступил, сжимая в руке блокнот. — Ни за что!

— Покажите. Давайте сюда.

Пожав плечами, Майкл повиновался. Жаклин в мрачном молчании рассматривала рисунок. Джин не удержалась. Вытянув шею, она заглянула ей через плечо.

Майкл сделал не один набросок — вся страница была заполнена маленькими фигурками. Вот Жаклин, растянувшаяся на полу в Институте, словно мраморное изваяние на какой-то странной могиле; вот она кого-то отчитывает — рот широко открыт, палец угрожающе поднят; вот — смотрит поверх очков с весьма глупым видом; вот она в костюме Минервы — в шлеме, латах и в своих очках в роговой оправе; а рядом она же без всего, в классической позе Венеры Кипренской.

Дейна от удовольствия сдавленно хихикала, еле сдерживая смех, но Джин не находила в рисунках ничего смешного, хотя некоторые портреты являли собой превосходные карикатуры. Как будто Майкл подслушал слова Жаклин о ее многоликой индивидуальности, хотя он кончил рисовать до того, как об этом зашел разговор. Иногда у Майкла случались пугающие озарения, как у ясновидящего. В разное время он рисовал всех своих друзей. Любимой его жертвой была Дейна, возможно, поэтому она так радовалась, когда жертвами становились другие.