Инна Павлова - Объявляю убийце голодовку

— Рассказывай, — потребовала я, полагая, что пауза уж слишком затянулась.

— Что рассказывать? — осторожно поинтересовался экс-супруг, опасливо косясь на оружие.

— Все. И начать можешь с самого начала.

Витюша поежился, кинул затравленный взгляд на любимую и робко осведомился, нельзя ли нам поговорить наедине.

— Нельзя, — отрезала я. — Девушка должна знать, с кем связывает жизнь. И если тебе ничего не стоит прикончить одну бывшую жену, то где гарантия, что с ней ты обойдешься более нежно, когда чувства подостынут.

Виктора уже не просто трясло, а колотило с ног до головы. Марина же, наоборот, впала в оцепенение и совершенно не воспринимала происходящее. Я бы не удивилась, если бы она упала в обморок.

— Да возьми ты себя в руки, — рассердилась я. — Ты что, не понимаешь, что разговор тебя касается в первую очередь. Ты чуть не связалась с убийцей! Прекрати прятать голову под крыло и слушай.

Увы, Марина так и не сумела воспользоваться моим любезным предложением, ничего нового не узнала и я. Дверь, которую никто из нас не удосужился запереть, распахнулась, и уютные посиделки превратились в бандитскую разборку, по крайней мере именно так их показывают в сериалах. В мгновение ока я лишилась своего пистолета, зато приобрела синяк под глазом и словила крайне болезненный удар в солнечное сплетение. Витюше повезло и того меньше, ему врезали прикладом автомата, видимо, чисто превентивно. И совершенно, кстати, напрасно. Уверена, оказывать сопротивление четверым вооруженным головорезам ему бы и в голову не пришло.

Совершенно непредсказуемо себя повела Марина. Возможно, сказалось мое влияние, хотя не исключено, что просто количество ее несчастий и переживаний перешло в совершенно новое качество эмоций. При виде отморозков с автоматами, вместо того чтобы тихо впасть в еще большую прострацию, девушка взвыла и тигрицей кинулась на самого крупного амбала. С чего ей вздумалось вцепиться именно в него, ума не приложу, разве что за то, что оглоушил Витюшу? Да ему за это надо было дать медаль. Зря только поторопился. Лучше бы расправа с мерзавцем состоялась позже, чтобы он успел покаяться. И конечно, я бы предпочла обойтись без собственных увечий. И вообще, зачем так распыляться? Поразмяться мальчикам следовало исключительно с моим бывшим мужем.

Так и не осознав причины Марининой активности, я, тем не менее, немедленно кинулась к ней на помощь. Я ее, кажется, начинала уважать.

Несмотря на наличие оружия, стрелять ребята не стали. Явно опасались привлечь внимание правоохранительных структур. Посему победа им досталась нелегко, и троим членам коллектива я бы настоятельно рекомендовала не откладывая обратиться за квалифицированной медицинской помощью. Мы с Мариной уделяли достаточно внимания маникюру и не имели оснований жаловаться на ломкость собственных ногтей или их недостаточную твердость.

В себя я пришла в полутемном сыром помещении размером чуть больше конуры, в нарушение всех физических законов умудрившейся вместить не только нашу дружную компанию (амбалов я, ясное дело, за своих не посчитала и их отсутствие на четырех квадратных метрах меня ничуть не огорчило), но и кучу чего-то пыльного и массивного.

Детальный осмотр, а вернее, ощупывание, меня не утешил. Оружие экс-супруг хранил в другом месте. За стенкой раздавались голоса. Обрывки услышанного меня повергли в шок. А запах, вместе с дымом потихоньку начавший просачиваться в коморку, заставил обезуметь от ярости и начать бешено колотиться в стену.

— Да как вы можете?! Гады! Убийцы! Уроды!

Ответом стали затихающие шаги. Зато от моего ора очнулись товарищи по несчастью.

Теперь мы бились вместе, и даже, по-моему, в такт, а уж голосили так слаженно, как будто много лет все свободное время использовали для тренировок. Последняя мысль, которую угасающий разум отметил и сохранил в памяти, было приятное удивление относительно того, как ладно в наш дуэт вписался мелодичный Маринин голосок. Честное слово, начни мы зарабатывать деньги пением в подземном переходе, ходить на службу бы стало нерентабельно.

Я очнулась от собственного кашля, грозившего разорвать мне легкие и расколоть пылающую голову.

— Ничего, ничего, потерпи, сейчас полегчает. Вот остановимся, и полежишь чуток на травке. Помаленьку и отпустит.

Остановимся? А мы что, куда-то идем? Или едем?

Я сделала жалкую попытку оглядеться, но ночью в неосвещенной машине да еще и в состоянии, далеком от нормального, это не так просто, как кажется. Я не добилась ничего, кроме еще усилившегося кашля и красных пятен в глазах.