Джек Ричи - Собственное мнение

Глаза её засияли.

— Какая прекрасная идея, мистер Вебстер! — Она чуточку нахмурилась. — Только вам надо торопиться, иначе вы рискуете его упустить.

— У меня ещё куча времени, — махнул я рукой. — Сейчас только четверть девятого.

Убедившись в её правоте, я схватился за шляпу.

— Ещё можно успеть. Только мы должны поторопиться!

Мы выскочили из ресторана и подбежали к моей машине, стоящей у кромки тротуара. Затем мы остановились как вкопанные.

Прошло, наверное, полминуты, пока я обрёл дар речи.

— Что же, миссис Уайт, — произнёс я устало, — садитесь в машину, пожалуйста, а я займусь спущенной шиной.

Мы приехали в банк в десять минут десятого. Барджер был бледен.

— Когда хранилище открылось, Стюарт уже был здесь.

— Что произошло, мистер Вебстер?

— Какое это имеет значение? — буркнул я раздражённо.

Мы сели и начали ждать. Время шло медленно, глаза наши не отрывались от секундной стрелки, которая бесстрастно делала круг за кругом.

В десять тридцать Стюарт вышел из хранилища. Лицо его было розовым от смущения.

— Такое могло случиться с каждым, — виновато сказал он.

Я вздохнул.

— Что могло случиться?

Он помахал пачкой десятидолларовых банкнот, которую держал в руке.

— Каким-то образом одна из десяток оказалась сложенной вдвое, и когда вчера я считал деньги в этой пачке, я один и тот же банкнот посчитал дважды. Оба его конца. Если бы я считал с другой стороны пачки, могло бы получиться, что у вас недостача в десять долларов.

Барджер, миссис Уайт и я взглянули друг на друга, затем снова на смущённого, пунцового Стюарта.

— Такое может случиться с каждым, — повторил он.

Я перевёл дух.

— Значит, наши наличные деньги…

— В полном порядке, — объявил Стюарт. — До последнего цента.

В полдень я, как всегда, пошёл обедать в «Джейк и Милли». За столиком ко мне подсел мистер Спрейг, живший в Нью-Йорке. Он вытащил блокнот и ручку.

— На какую лошадку ты ставишь сегодня?

— Ни на какую, — ответил я. — Больше я на скачках не играю.

На его лице отразилось удивление.

— Бросить сейчас? После того, как ты сорвал такой куш на Жизели? Десять тысяч, если не ошибаюсь?

— Тем не менее, я выхожу из игры, — сказал я твёрдо.

И я не кривил душой. Играть на скачках — дело опасное.

Я уже был готов подумать, что лишние десять долларов положил в хранилище я сам.

— Сколько вам лет? — спросил я.

Он не спускал глаз с пистолета у меня в руке.

— Послушайте, мистер… В кассе не так уж много, но берите всё. Я шума не подниму.

— Не нужны мне ваши грязные деньги. Сколько вам лет?

— Сорок два года, — удивлённо ответил он. Я прищёлкнул языком:

— А жаль… Вы бы прожили ещё лет двадцать, а то и все тридцать — если бы потрудились быть повежливее.

Он ничего не понял.

— Я убью вас, — сказал я, — единственно из-за этой марки в четыре цента, да ещё из-за ментоловых леденцов.

О ментоловых леденцах он и понятия не имел, но при упоминании о марке побледнел. Его лицо задёргалось от отчаяния.

— Вы — сумасшедший! Вы не сможете убить меня из-за такой ерунды!

— Да нет, смогу.

Что я и сделал.

Когда доктор Бриллер сообщил мне о том, что мне осталось жить всего четыре месяца, я был поражён:

— Вы уверены, что не спутали рентгеновские снимки? Может быть, мой оказался по ошибке не в той пачке..

Он покачал головой:

— Я провёл повторное обследование. В медицине такая предосторожность необходима.

Это случилось во второй половине дня. Я с надеждой подумал о том, что лучше бы мой смертный час пришёлся на утреннее время: было бы веселее.

— В подобных случаях, — продолжал Бриллер, — перед врачом встаёт проблема выбора: сразу же сообщать всё пациенту или нет? Лично я предупреждаю своих больных заблаговременно. Это позволяет им вовремя закончить свои дела и, как бы это выразиться, немного посумасбродничать. — Он подвинул к себе лист бумаги.

— К тому же я пишу книгу. Могли бы вы сказать, чему собираетесь посвятить оставшееся вам время жизни?

— Я, право, не знаю. Новость для меня несколько неожиданная, вы понимаете…

— Конечно, — ответил Бриллер. — Дело терпит. Но если примете решение, предупредите меня, ладно? В моей книге речь пойдёт о том, как люди распоряжаются временем, когда точно знают срок своей смерти.

Он скомкал бумагу.

— Зайдите недели через две-три. Таким образом мы сможем проследить за развитием ваших склонностей.