Андрей Анисимов - Ураган для одуванчика

Немка ее успокоила:

– Шучу, милочка. Показывать я вам ничего не буду, а вот послушать меня лишний раз вам полезно. Я прожила большую жизнь. Например, ты, Кристина, ложишься с мужем голая. А это неправильно. Красивое ночное белье очень возбуждает мужчину.

Василий раздраженно намекнул:

– Может, мы перенесем лекцию на утро?

Но старуха намеков не понимала и ответила на полном серьезе:

– Никогда не нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Так вот, о белье. Поверь, Кристина, мужчину необходимо интриговать. В женщине ему нужна тайна. Когда я возлежала на ложе в великолепном белье, любовник не мог наброситься на меня сразу. Ему трэбовалось время, чтобы меня раздеть, а это целый ритуал, возбуждающий обоих партнеров. Я вам рассказывала, как Антонио снимал с меня кружева?

Историю про «дивный вечер в Венэции» Кристина уже знала наизусть:

– Вы нам это рассказывали уже раз десять.

Берта загадочно улыбнулась:

– В данной обстановке это совсем другое дело. Только прэдставьте, Венэция, дивный вечер, внизу поет гондольеро. Антонио снимает с меня кружева, расстегивает блузку и берет мою грудь, потом другую. Я лечу и уже не воспринимаю окружающий мир. Вот он несет меня на ложе полуобнаженную, и целует, целует, пока несет.

– Очень жаль, что вашего Антонио сейчас нет, – посетовал Василий. – Он бы унес вас, и мы с Кристиной могли, наконец, продолжить начатое.

Берту его нетерпение удивило:

– Вы же не любовники. Еще успеете. Что касается Антонио, я бы тоже не прочь встретить своего итальянца. Но, увы, три года назад его не стало. А жаль. Пусть он был уже не так молод, но южане, как старое вино – с возрастом только игривее.

Муравин понял, что выгнать немку из спальни уже не удастся, и безнадежно предложил:

– А не съездить ли вам в Венецию самой? Не один же Антонио на белом свете.

Берта поставила свечу на тумбочку и подвинулась к ним ближе:

– В Венэции слишком жарко, а врачи мне рэкомендовали умэренные широты. Но помечтать не грех. Видите, какое на мне дивное белье и некому снять… – и она приподняла подол длинной ночной рубахи, оголяя морщинистую старческую ногу. Кристину чуть не вырвало:

– Берта, не надо. Здесь довольно холодно, и вы можете простудиться.

Старуха поняла по-своему:

– Не хитри, милочка, опасаешься, что я соблазню твоего Ваську? Не бойся. Я еще ни разу не разрушила чужой брак.

Василий понял, что намеки не помогают, и сказал ей прямо:

– Берта, «привэдэние» уже вернулось в могилу. Вам ничто не угрожает. Идите спать.

Тут немка обиделась:

– Если я вас так раздражаю, завтра же соберу чемоданы. Но имейте в виду – вернете все мои денежки. И моральный ущерб возместите! А не возместите, отнесу наш контракт в налоговую полицию и подам на вас в суд.

Супруги стали наперебой ее успокаивать, но старуха ушла в гневе.

Василий обнял жену, намереваясь наверстать упущенное, но она его остановила:

– Вася, погоди. Я хочу тебе кое-что сказать.

Он недовольно спросил:

– Это так важно?

Она ответила:

– Ты даже не представляешь – как!

Он заинтересовался:

– Правда? Тогда говори скорей.

Она смутилась:

– Не знаю, как и начать…

Он потребовал:

– Чего начинать? Говори и все.

И она решилась:

– Я, кажется, залетела.

Он не сразу понял:

– Залетела? Куда?

Ей пришлось объяснять:

– Дурачок, я беременная.

Василий вскочил с кровати, словно ошпаренный, дал круг по спальне, зачем-то выглянул за дверь. Потом схватил ее на руки, покружил по комнате и, опустив на постель, забросал вопросами:

– Как это? С чего ты взяла? Ты же не можешь.

Она рассмеялась:

– Похоже, смогла. Была у врача. Он сказал, уже около двух месяцев.

Муравин радовался, как ребенок. Чуть не задушил ее в объятьях. Обещал быть хорошим отцом и мужем. Клялся, что каждую неделю готов стричь газон.

Потом они вспомнили о контракте со старухой и о главном пункте, что оба подписали – «в доме никаких детей». Сели на кровать и молчали. У Кристины на глазах выступили слезы, и она прошептала:

– Придется делать аборт.

Супруг ее чуть не ударил. Кричал, размахивал руками. И она произнесла эти слова – «не убивать же бабку». Василий затих, посмотрел на жену отсутствующим взглядом и ответил, словно самому себе: «А почему бы и нет»? И потом добавил: «Ради такого дела я на все готов». Кристина попыталась перевести разговор в шутку и сквозь слезы улыбнулась:

– Как ты себе это представляешь?