Шарль Эксбрайа - Не спите, Иможен! Наша Иможен

— Это правда? — с любопытством осведомился он.

Директор колледжа, немного поколебавшись, решил, что отпираться бесполезно.

— Да… — пробормотал он.

Суперинтендант присвистнул.

— По–моему, это совершенно меняет дело. Вы не согласны со мной?

Несчастный хозяин Пембертона, на которого меньше чем за двое суток свалилось столько тревог, несчастный и униженный, только руками развел в знак того, что отказывается от неравной борьбы со злой судьбой. Несмотря на то что устав защищает полицейским показывать свои чувства, отчаяние Мак–Дугала не могло не тронуть Эндрю Копланда, и он пожалел, что служебный долг повелевает еще больше разбередить раны бедняги.

— Я очень сочувствую вам, Мак–Дугал, но черт меня побери, если я понимаю, каким образом мисс Мак–Картри оказалась на месте, когда миссис Мак–Дугал позволила себе… гм… столь необдуманный поступок!

Мойра Мак–Дугал испытывала невыразимые муки и с ужасом спрашивала себя, какая же страшная расплата, должно быть, ожидает тех жен, что окончательно забыли о супружеском долге.

— Понятия не имею, господин суперинтендант! Когда произошла эта злополучная сцена, я мог бы поклясться, что в библиотеке нет никого, кроме нас троих! Но, вероятно, эта посланница Сатаны пряталась в каком–нибудь темном углу!

— Во всяком случае, я вынужден отметить, Мак–Дугал, что у вас были довольно веские причины избавиться от Патрика О'Флинна… Боюсь, вас ожидают большие неприятности…

Констебль Тайлер, просунув голову в щель, доложил, что с суперинтендантом хочет поговорить один из преподавателей, мистер Оуэн Риз. Копланд приказал впустить его в столовую. Риз ему сразу понравился, потому что, невзирая на все несчастья, сумел сохранить полное хладнокровие.

— Вы хотели меня видеть, мистер Риз?

— С вашего позволения, господин суперинтендант, я считаю нужным поделиться с вами кое–какими соображениями насчет гибели О'Флинна…

— Если угодно, мы можем поговорить наедине.

— О, это липшее.

— Тогда я вас слушаю.

— Дело вот в чем. Я довольно давно знаю мистера Мак–Дугала и уверен, что даже в состоянии аффекта он не способен никого убить. Более того, вероятно, он ни разу в жизни не прикасался к револьверу и понятия не имеет, как с ним обращаться.

— Спасибо, — сквозь слезы пробормотал бедняга директор.

— Что до мисс Мак–Картри, — продолжал Риз, — то с ней мы знакомы всего несколько часов, и тем не менее могу с полной уверенностью сказать, что наносить удар в спину противно ее натуре. А кроме того, задумай мисс Мак–Картри прикончить О'Флинна, наверняка не стала бы стрелять из своего собственного револьвера и уж тем более предварительно оповещать об этом весь колледж… Мисс Мак–Картри не настолько глупа, чтобы нарочно навлекать на себя подозрения!

— Короче, если я вас правильно понял, мистер Риз, ни мисс Мак–Картри, ни мистер Мак–Дугал преступления не совершали? Зато кто–то другой, узнав либо о вражде, возникшей между жертвой и обманутым мужем, либо о ссоре О'Флинна с мисс Мак–Картри, воспользовался случаем свести с математиком личные счеты и свалить вину на кого–то еще?.. Но тогда возникает новый вопрос: кто так люто ненавидел Патрика О'Флинна?

— Никто.

— А, вы все же это признаете?

— И тем более охотно, господин суперинтендант, что почти не сомневаюсь: тут произошла ошибка.

— Ошибка? Что вы имеете в виду?

— На О'Флинне был темный халат, очень похожий на платье мисс Мак–Картри… Ночью убийца вполне мог их перепутать, тем более что наверняка трусил… Вероятно, он сам заметил ошибку, но слишком поздно. Иными словами, на жизнь ирландца никто не покушался и застрелили его просто по недоразумению. Такой вывод подсказывает элементарная логика.

— Не совсем так, мистер Риз! Не представляю, кто мог страстно желать смерти мисс Мак–Картри, кроме того же О'Флинна, с которым у нее произошло серьезное столкновение, или опять–таки мистера Мак–Дугала, опасавшегося, что ее пребывание в колледже может обернуться для него финансовым крахом.

— Нет, господин суперинтендант, есть еще и третье лицо… Убийца Нормана Фуллертона. Вчера вечером мисс Мак–Картри имела неосторожность публично заявить, что знает его и приехала в Пембертон искать доказательства.

Как только Каллендера достигла весть, что Иможен Мак–Картри опять замешана в историю с убийством, все общество охватило глубокое волнение. Возмущенная бакалейщица Элизабет Мак–Грю громко вопрошала, чего ждет правительство Ее Величества и почему до сих пор не угомонило проклятую бабу? Подруги и неизменные покупательницы — миссис Плери, Фрэйзер и Шарп горячо поддержали мнение Элизабет, но Уильям Мак–Грю с отвагой, несколько поразившей кумушек, не колеблясь заявил, что считает Иможен выдающейся личностью и был бы счастлив и горд принять ее в семью. Уязвленная миссис Мак–Грю вообразила, будто муж публично признался, что предпочитает ей мисс Мак–Картри. Какая горькая обида для порядочной женщины, ни разу не изменявшей супружескому долгу (не считая, конечно, романа с торговцем бисквитами из Абердина, но это старая история и никто о ней даже не подозревает)! А Уильям Мак–Грю, нимало не беспокоясь о задетом самолюбии жены, воспользовался случаем удрать в кабачок Теда Булита, еще одного преданного друга Иможен.