Маша Стрельцова - Помело для лысой красавицы

— Ну ты вовсе стала как жердь да и лицо как-то ввалилось — ну там глаза, щеки. Ты чего это, Лисонька, как на тот свет собралась?

— Да прихворнула чуток, — неопределенно ответила я. — Раздевайся да я тебе растолкую, чего от тебя требуется.

Ленка быстренько скинула куртешку да ботиночки, мы пошли на кухню и я вручила ей тетрадку и трубку телефона.

— В общем, Лен, я тут одну бабу ищу, объявление дала на сотовый и домашний. Но сотовый я не всегда смогу брать-то я в мертвой зоне, то допустим занята. Так что твоя задача — просто спрашивать у людей номер телефона, записывать, а я тебе буду перезванивать, или сама звони если что срочное.

Я вывела на первой странице тетрадки номер своего сотового.

— А если допустим человек с автомата звонить будет? Тогда что ему говорить? — проявила Ленка сообразительность.

— Тогда скажи, пусть все же дозванивается до сотового. В общем я поскакала, чувствуй себя как дома, шарься в холодильнике и в моей ванной сколько хочешь, только ради бога компьюдер не трогай, ладно?

Я спустилась на лифте в гараж, вывела свою шушлайку и покатила в Заславск.

Подгорная, дом двадцать четыре оказалась мерзкой двухэтажкой, сто лет назад оштукатуренной и покрашенной в белый цвет. Сейчас же в фасаде зияли огромные пятна отвалившейся штукатурки, во дворе за вкопанным столом трое бомжей пили из трехлитровой банки явно не квас, а в подъезде невыносимо воняло. Осторожно ступая, я дошла до второго этажа и постучала в квартиру номер шесть.

Дверь мне открыла маленькая девушка, мне по пояс.

— Я с вами сегодня разговаривала, я Мария, — пояснила я ей.

— Какая вы высокая! — не сдержалась она.

— Каблуки пятнадцать сантиметров! — улыбнулась я.

— Все равно, мне б такой рост! — завистливо проговорила она, пропуская меня в квартиру.

Я только усмехнулась. Это сейчас молоденькие девочки сплошь под два метра ростом, а в моем детстве девочки обычно были 160-165 сантиметров, и поэтому меня звали дылдой, а лучшая подружка, Анька Саблина, полутора метров роста, не упускала случая заметить, что маленькие женщины для любви, а большие — для работы! Однажды я, выслушав это, грустно заметила, что мне и правда не повезло — придется пахать, карьеру делать, а у Аньки, считай, сверхприбыльная профессия жрицы любви в кармане.

Анька обиделась, но подкалывать перестала. Потом она да и остальные девчонки став постарше признавались, что всегда завидовали моему росту.

— Вы проходите в гостиную, — подтолкнула меня Люда. — У меня в остальных комнатах еще черт ногу сломит, переехала сюда буквально неделю назад.

Я несколько удивилась, зайдя в гостиную. Отличная кожаная мебель, на огромном дубовом столе — изящный жидкокристаллический монитор, и все это на фоне отвратительных беленых желтой побелкой стен. Причем видимо побеленных лет двадцать назад — стены были в черных засаленных пятнах, какие бывают от частого соприкосновения.

— Я с мужем развелась да обратно в материну квартиру вернулась, а мебель вот, поделили, — смутилась Люда от моего пристального осмотра. — Пока руки не доходят ремонт сделать.

Я кивнула, села на кресло и предложила:

— Ну, Люда, может быть вы расскажете мне что у вас за сведения?

— Да сведений-то у меня на самом деле немного, но возможно они окажутся ценными, — пожала Люда плечами и начала рассказ.

С Лариской Вороновой она познакомилась одиннадцать лет назад. Заславск — город маленький, практически большая деревня, и после школы большинство выпускников отправлялось в местное ПТУ. Девочек учили на швей и поваров, мальчики традиционно обучались на шоферов и механизаторов. Людочке же отчаянно хотелось другой жизни. В последнем, выпускном классе, мать спросила ее «Ну чо, Людка, куда поступать — то думаешь?». На что дочь неосторожно ответила, что собирается в областной город, в университет. Реакция матери была ошеломляющей. Она топала ногами, кричала что дочь сдурела, что нет у ней таких денег, чтобы ее, дуру, в городе учить. Что по осени без помощницы ей картошку не выкопать, и поэтому зиму не перезимовать. Много чего она высказала онемевшей Людочке, после чего твердо заявила, мол, мое тебе материнское слово — иди в повара! Профессия хорошая, всегда в тепле да сытости, и нечего придумывать! До окончания школы оставалось еще полгода, и Люда, со всех сторон рассмотрев профессию поварихи, в ужасе решила : да ни за что! Стать толстой бабищей в заляпанном белом переднике, день-деньской крутящейся в заводской столовке, ради того чтобы вечером тайком сунуть в сумку объедки? Матери она ничего не сказала, однако про себя решила : поварихой она не будет никогда. На ее счастье тут при лесотехникуме открылся филиал областного университета и всех желающих пригласили обучаться юриспруденции.