Филлис Джеймс - Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе

Его сразу заподозрили и взяли под стражу. Множество косвенных улик говорило о его виновности. Показания давали уважаемые горожане, проходившие мимо дома Блайта 18 сентября, когда раздался первый выстрел и в момент убийства купца. Свидетели утверждали, что если бы преступник бежал через переднюю дверь, они бы непременно его увидели. Грэм дал указание исследовать туалет. Выяснилось, что в последнее время страдающие поносом люди им не пользовались. Зато удалось обнаружить пистолетный шомпол. В спальне Патча полицейские нашли пару явно новых носков. Когда их развернули, оказалось, что они грязные со стороны подошвы, словно владелец крался в них по улице. Первому, кто появился на месте преступления, Патч сказал, что убийцы скрылись на стоящем на некотором расстоянии от причала судне. Был отлив, судно лежало футах в шестидесяти от причала в грязи, и никаких следов к нему не вело. Еще одна улика против Патча заключалась в том, что он постоянно мошенничал со своим компаньоном.

Суд состоялся 5 апреля 1806 года и стал сенсацией. Присутствовали три королевских герцога, для которых была устроена специальная ложа, пришло много знати, и даже русский посол с секретарем сочли нужным посетить заседание. Хотя улики были косвенными, присяжные посчитали их достаточными и приговорили Патча к смертной казни. Исполнение отложили до следующего вторника, поскольку решили, что будет разумнее повесить Патча вместе с Бенджаменом и Сарой Герринг (мужем и женой, которых осудили как фальшивомонетчиков). Таким образом, по словам «Ньюгейт кэлендар», удастся избежать неудобств из-за двух публичных казней, следующих одна за другой.

Как иногда случается в отношениях между следователем и преступником, Патч с уважением относился к Грэму и даже проникся к нему теплыми чувствами. Магистрат был последним, кто встретился с осужденным в ночь перед казнью. Перед тем как проститься, Патч взял Грэма за руку и с волнением произнес: «Надеюсь, мы встретимся на небесах!»

К 1811 году эта благочестивая надежда еще не сбылась, и Аарон Грэм был вполне жив и здоров, чтобы применить свои таланты и энтузиазм в деле раскрытия убийства семейства Марров. Он, казалось, был заметно озадачен явным отсутствием мотива. Кровавая бойня, погубившая целую семью, включая грудного младенца, который уж точно ни для кого не представлял угрозы, больше походила на месть, чем на убийство с целью наживы, тем более что из дома ничего не украли. Грэм стал раздумывать, где таится корень подобной злобы. Ходили слухи о враждебных отношениях Тимоти Марра с братом, поговаривали, что он выиграл судебную тяжбу, что братья совершенно не общались друг с другом. Грэм решил присмотреться ко второму мистеру Марру. Поскольку регулярного обмена информацией между магистратами не существовало, вряд ли он знал о показаниях Уилки. Впрочем, маловероятно, что они бы произвели на него какое-либо впечатление, если бы ему их показали.

Недоумение Грэма вызывало поведение самого Марра. Странно было в такой поздний час посылать служанку покупать устрицы и платить по счету. Скорее всего обе лавки к полночи закрыты, и она должна была наткнуться на запертые двери. Что, собственно, и случилось. А не дал ли Марр девушке это поручение, чтобы выпроводить ее из дома? Возможно, у него была назначена тайная встреча, он ожидал посетителя и лишние свидетели были ему ни к чему. Поиски устриц должны были занять не меньше получаса, а при удачном стечении обстоятельств и больше. Джуэлл зарекомендовала себя исполнительной служанкой, и Марр не сомневался, что она будет ходить от лавки к лавке, прежде чем вернется с пустыми руками.

Марр был моряком, а на Рэтклифф-хайуэй жил всего восемь месяцев. Возможно, гость был неприятным напоминанием из его морского прошлого. Может, шантажистом, знавшим о каком-нибудь неблаговидном поступке, который совершил Марр и который, если о нем станет известно, мог бы нанести ущерб его нынешней репутации и скромному процветанию. Но с какой стати шантажисту убивать свою жертву? Не правильнее ли предположить, что имел место сговор и гости в припадке ярости или заподозрив предательство убили сообщника?

Но в таком случае почему Марр отослал из дома одну служанку? Не следовало ли также отделаться от юного Гоуэна? Пытливые глаза и чуткие уши любопытного четырнадцатилетнего парня представляли не меньшую опасность для тайных дел. Избавиться от него ничего не стоило. Он хоть и молод, но можно было послать его с Маргарет в качестве мужской защиты: буйные субботние вечера на Рэтклифф-хайуэй печально известны.