Тесс Герритсен - Игра с огнем (сборник)

Лоренцо отер слезы, внезапно затуманившие взгляд. Его подмывало стряхнуть с плеча руку Марко, послать его к черту, меньше всего хотелось ему сейчас выслушивать «благоразумные» советы. Но он не мог не чувствовать справедливость слов брата. Лаура стала для него недоступна. Все стало для него недоступно.

– У нас есть выход, – тихо сказал Марко.

– Ты о чем?

Голос Марко зазвучал еще тише:

– Мы должны уехать из Италии. Другие семьи уезжают, ты слышал Бальбони. Мы должны эмигрировать.

– Папа никогда не уедет.

– Тогда нужно ехать без него. Оставить всех. Они погрязли в прошлом и никогда не изменятся. Но мы с тобой могли бы вместе уехать в Испанию.

– И бросить их здесь? Ты сможешь проститься с мамой и Пией, уехать и не оглянуться? – Лоренцо отрицательно покачал головой. – Да как тебе такие мысли в голову приходят?

– Не исключено, что нам так и придется поступить. Если не останется иного выбора, если они не захотят увидеть неизбежное.

– Я никогда не пойду на… – Он замолчал, услышав, как хлопнула дверь.

Потом раздался голос сестры:

– Лоренцо? Лоренцо? – Вбежала Пия и обхватила его руками. – Нам рассказали, что с тобой случилось. Мой бедный братик. Ну почему они такие подлые? Тебе больно? Ничего не сломали?

– Все хорошо, сестренка. Пока ты рядом, пока ты заботишься обо мне, все хорошо.

Он обнял девочку, прижал к груди ее голову, поймал взгляд брата.

«Посмотри на нее, Марко. Неужели ты уедешь из Италии без нее?

Неужели ты оставишь нашу сестренку?»

Врачебные приемные и снова врачебные приемные – вот наша жизнь с того дня, когда дочь поранила меня стеклом: мы с Лили высиживаем в приемных у врачей, ждем, когда медсестра вызовет нас. Сначала мы съездили к ее педиатру доктору Черри, и он, казалось, расстроился, узнав, что, возможно, пропустил серьезное мозговое нарушение. Потом, днем, мы поехали к доктору Салазару – детскому неврологу; он задает мне вопросы, которые я уже слышала сто раз. Не случались ли у Лили фебрильные судороги? Не теряла ли когда-нибудь Лили сознания? Были ли у нее травмы или ушибы головы? Нет, нет и нет. Хотя я и вздыхаю с облегчением, не слыша от него предложений обратиться к психиатру, но теперь я боюсь еще более пугающей вероятности: болезни мозга у моей дочери. Отчего она дважды съезжала с катушек. Ей всего три года, а она уже убила нашего кота и вонзила осколок стекла мне в ногу. Что с ней будет в восемнадцать?

Доктор Салазар назначает несколько новых анализов, и нам приходится сидеть в других приемных. Лили делают рентгенограмму, которая ничего не выявляет, анализы крови, которые тоже показывают норму, и, наконец, электроэнцефалограмму.

Она неокончательная.

– ЭЭГ иногда может не выявить дефектные очаги, если аномальные электрические импульсы охватывают только подкорковые области, – говорит мне доктор Салазар, когда я прихожу в его кабинет в пятницу ближе к вечеру.

День был долгий, и я с трудом воспринимаю объяснения доктора. Я вовсе не глупая женщина, но… черт меня побери, если я поняла хоть слово. Лили с Вэл сидят в приемной, я слышу, как дочь зовет меня, и тут уже совсем отчаиваюсь сосредоточиться. Меня раздражает, что Роба нет здесь со мной, и голова все еще болит после удара о журнальный столик. Нет, доктор положительно не хочет говорить на доступном английском.

Он морочит меня словами из какого-то другого языка. Дефекты нервно-психического развития в виде гетеротропного серого вещества. Методики нейровизуализации. Электрическая активность коры головного мозга. Комплексные парциальные припадки.

Последнее слово выпрыгивает и мгновенно смыкает на мне свои челюсти. Припадки.

– Постойте, – перебиваю его я. – Вы хотите сказать, у Лили эпилепсия?

– Хотя ее ЭЭГ вроде бы не показывает отклонений от нормы, не исключается вероятность, что оба происшествия стали проявлениями определенного типа эпилепсии.

– Но у нее никогда не случалось никаких припадков. Я, по крайней мере, ничего такого не замечала.

– Я говорю не о классических тонико-клонических судорогах, когда вы падаете и у вас сотрясаются конечности. Нет, проявлением эпилепсии может быть ее поведение. Мы такое поведение называем комплексными парциальными припадками, поскольку человек во время приступа вроде бы не теряет сознания и даже иногда совершает сложные действия. Например, повторяет одну и ту же фразу. Или же ходит кругами, или же поправляет на себе одежду.