Эллисон Бреннан - Люби меня до смерти

– Это Диллон.

– Алло? – сказала Люси.

Она побледнела, и Шон понял, что новости плохие.

– Буду через час, – ответила Кинкейд в трубку и повернулась к Шону: – Мэллори хочет поговорить со мною.

– Нет, нет, нет! – Детектив покачал головой.

– Он расскажет мне всю правду. Он обещал.

– Он больной! Ты знаешь, что у него в доме твоя фотография? Прямо рядом с фотографиями его мертвой жены и сына?

Люси вздрогнула, и Шон погладил ее по руке.

– Прости, надо мне научиться держать язык за зубами.

– Ты не говорил, что побывал у него дома.

– Мы с Диллоном ездили в Херндон, и я обыскал его жилище. Я чувствовал, что он наблюдает за нами; мы дождались, пока он не появится, и арестовали его. Но… – Шон заколебался.

– Но что?

– Я уехал до приезда полиции. Диллон никому не говорил о том, что я был там.

– Они наверняка уже знают.

– Вполне возможно. Но пойми, что ты для него чрезмерно много значишь. Может быть, не в сексуальном плане, но все равно так не должно быть.

– Шон, я хочу покончить с этим. Я пойду туда.

Конечно, она была права, но Роган не хотел отпускать ее. Люси уселась поудобнее на коленях у любимого и крепко прижалась к нему. Он почувствовал, как женщина постепенно расслабляется.

– Как бы мне хотелось, чтобы ты всегда сидела у меня на руках в полной безопасности, – прошептал Шон.

– Но я не могу прятаться вечно. Мик Мэллори не сможет причинить мне боль.

– Люси, ты удивительная. Ты самый храбрый человек из всех, кого я встречал.

Она прислонилась лбом к его лбу.

– Вовсе нет. Я просто не могу забиться в угол и бояться теней и скрипучих лестниц до конца своей жизни. Я приняла такое решение шесть лет назад. Мэллори ничего не изменит.

Детектив решил не повторяться, хотя ему снова хотелось сказать, что Люси – образец мужества.

– Пойду я умоюсь, и поедем, – сказала она. – Я рада, что все закончится сегодня.

– Люси, ты не обязана говорить с ним, – сказала Кейт, стоило ей увидеть мисс Кинкейд на пороге.

Люси восхищалась своей невесткой с момента первой их встречи. Главным поводом для восхищения являлся тот факт, что Кейт всегда была готова лицом к лицу бороться со злом и умела отринуть свою боль и страх, поступая неизменно правильно, даже если в результате могла оказаться в опасности. Она говорила то, что думала, и была для Люси большей сестрой, чем ее кровные сестры.

Кинкейд вдруг обняла невестку, хотя ни та, ни другая не привыкли выражать эмоции на публике.

– Кейт, я очень люблю тебя. Кажется, я никогда тебе об этом не говорила.

Она отошла, и Шон взял ее за руку. Он принял ее решение поговорить с Мэллори, хотя и не был согласен с ним.

Люси смотрела на Мэллори через зеркальное стекло. Он сидел прямо, хотя и находился в комнате уже несколько часов. Его руки спокойно лежали на столе перед ним, на лодыжках поблескивали цепи.

Мик запомнился ей гораздо более молодым человеком, хотя Люси не слишком хорошо помнила, как он выглядит. Она постаралась забыть обо всем, что произошло с ней на острове.

Из тех времен Кинкейд совершенно отчетливо помнила только две вещи: как Диллон поднял ее с грязного пола хижины и снял с себя рубашку, чтобы ей было чем прикрыться, и как она застрелила Адама Скотта двумя днями позднее. Все остальное было словно в полумраке, в тумане, и это ее вполне устраивало.

Но она узнала бы Мика Мэллори, если б увидела его на улице. Казалось просто нереальным, что он жил рядом, в Херндоне. Она не ненавидела его, вот что удивительно.

Он не насиловал ее.

Но наблюдал.

Он извинился.

Он не сделал ничего, когда другие причиняли ей боль.

Он чуть не погиб, отправляя Кейт информацию о ее местонахождении.

Может быть, именно он убил Коди.

Мик был частью ее прошлого. Наверное, Люси смогла бы простить его – хотя бы потому, что, загнав страхи в глубины подсознания, смогла вернуться к нормальной жизни. Но вдруг Мэллори убил Коди из-за нее? Из-за того, что она попросила своего бывшего заняться убийством Прентера?

Может быть, было бы лучше, если б она не обращала на все это внимания? Если бы отбросила в сторону любые сомнения? Прентер являлся насильником, жестоким садистом; ему было наплевать на женщин, которым он причинял боль. Он накачивал их наркотиками, чтобы они ничего не вспомнили, не смогли дать на него показания. До состояния комы. Хорошо, что он на том свете. Люси не испытывала ни малейшего сожаления о том, что он мертв. Никакого чувства вины. Никакой скорби. Никакого сопереживания.