Адам Робертс - Стеклянный Джек

– Дело в том, – повторил Яго, – что ставки очень высоки.

– Речь идёт о свержении Улановых?

– Ха! – Его смех застал её врасплох. – Нет-нет. Это всё политика силы – впрочем, свергнуть тиранию крайне желательно, и я надеюсь, что у нас получится. Твои МОГродители тоже на это надеются. Но такова старейшая валюта в человеческих отношениях. Я о политике силы. Можно с ней, можно без неё, а homo sapiens живёт как жил. Нет, я имел в виду нечто более важное.

– Что? – спросила Диана.

Яго смотрел в окно, за которым падал снег. Каждая снежинка была меньше ногтя на мизинце, и тоньше, и куда уязвимее. Но их было много, очень много. Мир снаружи становился белым. И ведь было лето!

– Давай поговорим об этом, – сказал он.

– Джоуд хотела знать, где находится это, – сказал Яго. – Это – нечто невообразимо опасное, немыслимо дорогое. И это…

– БСС, – закончила Диана.

Он хмыкнул, выражая согласие.

– Если конкретнее, это – определённая вещь, спрятанная у всех на виду. Она дрейфует в космосе. Джоуд ищет единственную рыбку посреди бескрайнего океана, – Яго посмотрел на свои ногти, сравнивая те, что на левой руке, с теми, что на правой, Потом продолжил: – Нет – её ещё сложнее найти, Космос несоизмеримо больше любого океана.

– Космос велик, Какой величины этот предмет, эта вещь – та, которую мы ищем?

– Она размером с человека, Тютелька в тютельку. Ты знала – вообще, мне это показалось очень любопытным, – что медианная точка между массой протона и массой всей Вселенной равняется массе среднестатистического женского тела? Ты сталкивалась когда-нибудь с этим фактом? Точнее, домыслом?

– Так это женщина? – спросила Диана.

Она ощутила странное смятение, её сердце учащённо забилось, И было что-то ещё, Её голова как будто бы одновременно выросла и уменьшилась – до чего же причудливая галлюцинация, В воздухе ощущался запах свежеиспечённого хлеба, Она удивилась своему нежданному волнению, хотя удивляться было и нечему, потому что она знала – знала, что шептал тайный голос на самом дне гравитационного колодца её невесомого разума, Он говорил: ты, ты, это ты, Он говорил: та вещь, которую они ищут, тот артефакт, за который можно стольких убить, тот немыслимо ценный объект, та невообразимо опасная штука – ты.

– Женщина, – снова сказала она дрогнувшим голосом.

– Что? – спросил Яго, глядя на неё.

– Я знаю, что я необычная женщина, – поспешно проговорила она, – Конечно, я всё прочитала про возможности, которые предоставляет МОГзачатие, И вот что я тебе скажу – мне всегда казалось, что… не смейся! Мне всегда казалось, что моя судьба будет особенной…

– Мужчина, – сказал Яго.

– Нет, я не об этом. Ну я вовсе не собираюсь давать обет безбрачия и не возражаю против того, чтобы подкрутить свою сексуальность в эту сторону. Но мужчины – пустое место, даже меньше, чем пустое место, честное слово. – Она осеклась, сообразив, что говорить такое при Яго бестактно. – Я всего лишь имела в виду, – продолжила она, поясняя свою мысль, – что старая добрая мечта о «романтической любви» – это мужская мечта. Это лишь способ возвести преграды на пути женского начала, и…

Он деликатно прервал её:

– Я неясно выразился, – сказал он. – Речь о покойнике.

– О покойнике, – повторила она с запоздалым пониманием. – То есть мертвеце мужского пола? Так это его искала Джоуд?

– Его ищем мы все. Труп, дрейфующий где-то в бескрайнем космосе.

– Ох, – сказала она. – Ох, какая же я дура!

– Не переживай, – произнес Яго с ироничной улыбкой.

– Я поспешила с выводами.

Она посмотрела в окно, на пустошь снаружи. Дыхание, вдох-выдох, шелковый шелест. Можно сколько угодно торчать внизу, внушая себе, что ты акклиматизировалась, но правда в том, что дышать здесь можно только с усилием и превозмогая боль. Она хотела домой. Ей очень-очень хотелось снова оказаться наверху. Человеку не место здесь, в этой враждебной среде.

Снег. Белые хлопья пепла размером с попкорн – вода, замёрзшая в результате метеорологических процессов в атмосфере Земли. Снежинки рассеянно плутали по другую сторону стекла, а потом их там внезапно оказался целый рой. Они двигались с оскорбительной лёгкостью, притворяясь невесомыми, и взмывали ввысь – лишь для того, чтобы вновь начать медленное падение.

Свет, заливавший комнату, из желто-белого сделался цвета оксида серебра, в нём появился ртутный блеск и холодок. Яго приказал включить внутреннее освещение, но Диана отменила его приказ. Ей нравились прохладные послеполуденные сумерки. Вполне.