Адам Робертс - Стеклянный Джек

Вот что происходило: «Маринатор» закачал в пещеру достаточно воздуха, чтобы поднять давление до нормального уровня, и теперь запечатывал последнее отверстие в герметичном куполе. Жак был в грузовом отсеке во время шести предыдущих повторений этого сценария и знал, что сейчас испытывает корабль – прикованный к клейкой мембране тем самым рукавом, через который подавался герметик, содрогающийся от потока газов, что изливались сквозь уменьшающуюся дыру прямо в заполненную воздухом полость. Их семёрка, связанная, сидела в том самом грузовом отсеке, заполненном узниками, а «Марина-тор» дёргался и подпрыгивал, пока наконец не успокаивался, отцеплялся, не ложился на новый курс и улетал прочь. Они сидели рядом с тридцатью пятью другими, когда это происходило; потом с двадцатью восемью, и с двадцатью одним, и с четырнадцатью, и теперь пришел их черёд. Грузовой трюм «Маринатора» опустел, и, когда утихнут вибрация и дрожь, когда всё будет надёжно запечатано, судно развернётся, чтобы направиться обратно к 8 Флоре.

Ни один космический корабль не пройдёт мимо этого места на протяжении одиннадцати лет.

Когда кто-нибудь наконец-то сюда вернётся, он увидит одно из двух. Либо они будут живы, а работа сделана; либо они будут мертвы, а работа не сделана. Не исключено, что семерым заключенным (или той их части, что выживет) удастся превратить внутреннее пространство астероида в вереницу помещений, пригодных для жизни, – или, быть может, они сделают из него одно большое помещение, а синтез-ячейку пристроят в центре, чтобы она светилась, как солнце; не исключено, что они соорудят подобие пчелиного улья или запутанный лабиринт туннелей.

Если они – кто-то из них – ещё будут живы, гонгси их заберёт. В подобных случаях выжившие униженно рассыпались в благодарностях и спешили забраться на борт тюремного корабля. Очень редко выжившие, привыкнув к астероиду, как к собственному дому, пытались сопротивляться – прятаться от спасательной команды и даже драться. Но в подобной маловероятной ситуации им не разрешали остаться, поскольку астероиды представляли большую ценность для гонгси в незанятом виде. Высадить уборщиков, вставить окна, передвинуть каменюку на более привлекательную орбиту и продать. Выгодное вложение средств. А заключённые? Освободить, отправить обратно в какую-нибудь дыру, коих много в Системе Улановых.

На волю.

Но сначала надо было выжить. Превратить заполненный воздухом закуток размером с комнату, расположенный под поверхностью заледеневшего астероида, в пространство, где семь человек смогли бы продержаться десять с небольшим лет. Это им предстояло сделать самостоятельно, без внешней помощи или руководства, используя то скудное снаряжение, которое гонгси, озабоченная лишь собственной выгодой, соизволила предоставить. Это была простая и, без сомнения, элегантная (как же любят это словечко в корпорациях) бизнес-модель. Их гонгси была одной из четырёх, занимавшихся подобной деятельностью; её название – именовалась она, так уж вышло, «Даюрен» – не представляло особой важности. Она выиграла конкурс на распоряжение осужденными преступниками, предложив наименьшие затраты из расчета на одного правонарушителя. Такой подход позволял извлекать наибольшую прибыль из ситуации.

Так устроен мир. Так было всегда.

Конечно, семёрка заключённых ни о чём подобном не думала. Для каждого из них границы мира теперь жестко определялись кровотоком в яремных венах. Отчаянное стремление выжить поглотило всё. Оглушительный грохот, резкая пороховая вонь, горсть песка, брошенная в лицо. Жак закашлялся и не смог остановиться. Но царивший вокруг бедлам не помешал ему спросить себя: велико ли это пространство? Невелико. Долго ли здесь протянут семь человек, которым нужен пригодный для дыхания воздух? Недолго.

Чей-то запыхавшийся голос во тьме:

– Свет… быстро… свет или мы все покойники!

Жак снова отскочил от стены, ударился головой и ринулся вперёд. Раскинув руки, он вцепился в выступ скалы и прижался к нему со всей силой, на какую был способен. Замерев, он поначалу мог только моргать – моргать и кашлять. Темнота была непроницаема; камень, к которому прильнуло его тело, казался убийственно холодным.

– Зажгите свет! – заорал кто-то неузнаваемым голосом. – Иначе…

И стал свет. Желто-белая полоса озарила всю узкую камеру дымчатым, тускловатым свечением. У Жака защипало глаза; впрочем, причиной тому могла быть и по-прежнему клубящаяся пыль.