Адам Робертс - Стеклянный Джек

От его улыбки у Жака болезненно сжалось сердце.

– Звучит не очень-то правдоподобно, Гордий, – ответил он со всей деликатностью, на какую был способен. – Надо подойти очень близко к правильному астероиду, чтобы просто заметить слабый свет, источаемый нашим светошестом, через кусок стекла размером не больше ладони. И ведь обитаемые астероиды – некоторые из них почти такие же, как наш, – часто светятся. Кстати говоря, как я могу вделать окно в поверхность астероида, не выпустив весь воздух в космос?

– О, я многие детали ещё не обдумал как следует, – охотно согласился Гордий. – Но мыслю-то верно, да?

– А ты не подумал, – осторожно начал Жак, – что я занимаюсь стеклом, просто чтобы не сидеть без дела, чтобы как-то потратить очередной день из тех четырёх тысяч, что нам предстоит тут провести?

– Нет, это всё не развлечения ради, – сказал Гордий с уверенностью, порождённой, как было очевидно Жаку, отчаянием. – Это часть твоего плана. Ты пират? У тебя есть команда?

– Нет, – сказал Жак с лёгкой грустью. – И нет. Я сам по себе.

Это заставило воображаемые паруса Гордия, раздуваемые ветром, слегка обвиснуть. Но он всё-таки сказал:

– Помни о своём обещании. Ты заберёшь меня с собой.

– Будь спокоен, Гордий, – сказал Жак. – Тебя-то я уж точно не оставлю.

Он сидел в ящике, ящике из камня, который вращался на околосолнечной орбите радиусом в несколько сотен миллионов миль. Орбита представляла собой искривлённую окружность. Жак сидел в ящике, и никто ему не мог помочь, спасти от людей, которые его убьют – не ради какой-то цели, а попросту со скуки.

И по мере того, как рытьё туннеля превращалось в рутину, скука делалась всё более серьёзной проблемой.

– В каком-то смысле, – однажды сказал Э-дю-Ка, – первое время здесь было интереснее. В каком-то смысле.

– Спятил? – поинтересовался Давиде, перебирая свою бороду, разглаживая волоски один за другим. Закончив, он собирал их в пряди и заплетал косички. – Забыл, как тут было холодно? Надеюсь, до конца жизни я уже не испытаю подобного холода.

– Ты прав, Мистер-которого-арестовал-сам-Бар-ле-дюк. Но у нас хоть было чем заняться, – сказал Э-дю-Ка. – Мы не скучали. Мёрзли, да. Но я этого почти не замечал, потому что думал только о том, как бы выжить.

– Лучше я буду скучать в тепле, – сказал Давиде, – чем работать в такой… холодрыге.

Внутри Лами 306 стало заметно теплее. Это была ещё не температура тела, конечно, и в общем помещении оставалось заметно прохладнее, чем в трёх комнатах, где обитали альфы. Но даже в главной пещере уже не ощущался былой леденящий холод. Полуголый Гордий, конечно, постоянно твердил, что мёрзнет. Он и в самом деле трясся, словно от болезни Паркинсона. Время от времени Марит вопил: «Тебе холодно? Сейчас я тебя согрею, божонок!» – и бросался на Гордия, отвешивая шлепки и пинки. Когда такое случалось – а случалось оно нередко, – жертва издавала жалобные крики и, как могла, сжималась в мяч. Обычно Мариту всё быстро надоедало, и он уплывал прочь.

Для Жака скука не была проблемой. Он смотрел во все глаза. Он был внутри ящика. Он и сам был ящиком. Что же пряталось в нём? Он знал, конечно, и вы тоже знаете. Но даже голосок сомнений иной раз звучит с болезненной ясностью.

Он не мог выбраться из ящика, тут вопросов не было. Как же ему выбраться? Поставив вопрос таким образом, он подбирался к решению задачи с практической стороны, но лишь видел, как один за другим открываются новые варианты будущего. Если он выберется из ящика – условная модальность. Но способ выражения условности – вероятность, а вероятность есть лишь синоним неопределённости – и вот они, сомнения. Собственные сомнения – вот и всё, в чем он уверен. Таков был материал, из которого состоял его персональный ящик.

– Думаете, они действительно вернутся? – однажды спросил Мо. Вышло так, что три альфы в это время бурили. Остальные парили без дела посреди главной пещеры.

– Конечно, – сказал Жак. – Одиннадцать лет? Это немного, если оценивать вещи глобально.

– Но зачем им такая морока?

– Затем, – сказал Марит, явно раздраженный вопросом, – что они должны получить доход от своих вложений. В этом всё дело, понимаешь? Наказание тут ни при чём. Они точно не заинтересованы в том, чтобы превратить нас в порядочных граждан. В космосе всё стоит очень дорого. Пределы погрешности тоньше волоса. Они потратились, отправив нас сюда, с этим адским старьём, – потратились на буры, скруббер и даже горсточку дрянных спор. На всё это ушли кредиты. Кредиты, кредиты, кредитто. Им нужно вернуть деньги с прибылью. Мы создаём их прибыль, превращая камень в собственность, которую можно продать. Вот и всё. Всё, и точка.