Джесс Уолтер - Над осевшими могилами

Марк глянул на других родителей. Кое-кто обернулся, когда отец возвысил голос, и, посмотрев на Марка, вновь отвернулся к полю. Славный паренек из «Пик» утер кровь, установил мяч и пробил пенальти как последний слабак: мяч прошел в пяти футах от правой штанги. Марк опять посмотрел на отца. Раньше тот никогда не ругался. Только однажды сказал «бляха-муха», когда Марк уронил машинку в систему рециркуляции воздуха. Другие взрослые матерились, и это всегда выглядело как-то странно – словно они чокнутые или уголовники. А может, хотели выпендриться перед одноклассниками своего сынка. Марку было неприятно думать, что и отец такой же.

– Я не оправдываюсь. – Отец потер лоб. – Но когда я прочел письмо начальства, где оно лижет задницы хмырям из ФБР… наверное, меня занесло.

Без брани разговор казался скучным. Видимо, отец говорил о делах, из-за которых теперь жил на съемной квартире. Возможный развод родителей не особо пугал. Поначалу-то Марк взъерепенился, но потом увидел, что мать не сильно горюет, а отец по-прежнему водит его и Стейси поесть пиццы и гамбургеров. И потом, некоторые ребята, чьи родители развелись, получали еще больше подарков – вот, скажем, кузине Андреа купили телефон и игровую приставку.

– Если б Райан был в городе, мы бы давно его взяли. – Отец шагнул дальше от поля. – Он сбежал, ему нет смысла тут оставаться. Но даже если он здесь, каким образом жирный отставник, который торчит в Новом Орлеане, поможет нам его поймать? Вы слишком уж полагаетесь на федералов.

Скукота. Из ящика-холодильника Марк достал упаковку сока. Выпил. Покосился на тренера – может, вернет в игру? Но тот даже не глянул в его сторону.

Заканчивая разговор, отец подошел к скамейке запасных. Он говорил Марку, что из дома уходит временно – мол, вернется, как только они с мамой «кое в чем разберутся». Однако не похоже, чтоб они в чем-то разбирались, – просто избегали друг друга, и все. Марк заходил к отцу – квартирка вроде нормальная, только по кабельному мало чего – и потом не знал, стоит ли говорить матери. Они с ней как будто вели нескончаемую игру, притворяясь, что отец умер. Отец иногда спрашивал о матери, но как спрашивают о больном, не особо интересуясь ответом. «Как мама?» – «Хорошо». – «Вот и славно».

Брайан сказал, что теперь отец заведет себе подружку. Марку мысль понравилась – может, увидит ее в одних трусах или еще чего. Но пока подружка не появилась, и, похоже, отец не собирался никого заводить.

– Это была шутка, лейтенант. Маленькая шутка в сухом отчете. – Отец послушал собеседника, кивнул и раз-другой хмыкнул. Мимо Марка он прошел к кромке поля и остановился меж двух родителей с видеокамерами. – Нет, сейчас явиться не могу. Я смотрю, как мой парень играет в футбол. Завтра первым делом. Сразу к вам.

Отец отключил телефон и сунул в карман. Потом, приняв беззаботный вид, сосредоточился на игре. «А ведь он и не знает, что меня заменили», – злорадно подумал Марк. Он смотрел, как отец взглядом обшаривает поле и постепенно понимает, что там нет того, ради кого он пришел на матч.

Это даже хорошо, что Марка заменили. А то бы и не узнал, что отец болтал по телефону и все пропустил. Потом сказал бы, что Марку не хватает игровой дисциплины, что нужно раньше отдавать пас и прочую муру, и Марк все принял бы за чистую монету. А по правде, отец даже не видел этой дурацкой игры. Поразительное открытие печалило и наделяло властью. Отец озадаченно вертел головой, и Марк уже хотел спрятаться за тренера, чтобы продлить удовольствие. Но тут отец обернулся и, увидев сына верхом, ухмыльнулся:

– Вот те на. Что за дела?

Марк только пожал плечами. Отец смотрел на него, и взгляд его стал странным, каким, вероятно, был взгляд самого Марка. Взгляд человека, вокруг которого все изменилось, и он умывает руки.

– С тобой все нормально? – спросил отец.

Все было прекрасно, но Марк, не ответив, уставился на поле.

Бургунди-стрит воняла. Конечно, слабее, нежели Бурбон-стрит, где по булыжникам струился ручей извергнутых коктейлей, однако и здесь витало зловоние Французского квартала, жарким влажным потоком омывавшее узкие улочки, опоры провисших балконов и строй обветшалых домов. На углу Бургунди и Дюмэйн-стрит молодой белый парень – солнечные очки, куртка метрдотеля, плавки и шлепанцы – из садового шланга поливал тротуар, явно не стремясь навести чистоту, а лишь перемещая неопределимое месиво подальше от парадного входа.

– Эй, милашка! – Парень подмигнул, словно не блевотину смывал, а играл на пианино или в спортзале качал мышцы. – Куда разогналась-то?