Лиза Скоттолине - Каждые пятнадцать минут

Это именно социопатия позволила мне получать высшие баллы.

Мне должны были поставить «пять с минусом», а ставили «пять». А иногда даже «пять с плюсом». Если в задании был дополнительный вопрос – он всегда приносил мне дополнительные очки. Если оценка была между «повыше» и «пониже» – в итоге мне всегда ставили «повыше».

Почему?

Меня любили учителя. К пятому классу мне стало понятно, чего учителя хотят от учеников, – потому что это было очевидно. Они хотели, чтобы мы заткнулись, сели и делали то, что они говорят и когда они говорят. Другими словами, они хотели, чтобы мы не были детьми.

Это открылось мне в пятом классе, когда миссис Кашинг преподавала у нас математику. Ее левая рука была ампутирована по локоть, поэтому она всегда носила жакет и прятала пустой рукав в карман, как будто рука там была. В тот год в школе случилась какая-то накладка, и в математическом классе миссис Кашинг оказалось тридцать пять учеников, что было на семнадцать учеников больше, чем в состоянии удержать в узде даже учитель с двумя здоровыми руками.

Класс был настолько большой, что мы даже не помещались в обычную аудиторию, поэтому нас отправляли в так называемый модульный класс – такое красивое название для трейлера, в котором полностью отсутствовала вентиляция.

Я помню, что в конце учебного года была страшная жара, воздух внутри трейлера после полудня раскалялся до тридцати градусов, а миссис Кашинг даже не могла снять свой жакет из-за этого пустого рукава. Она безуспешно пыталась усмирить Рикки Вайсберга, лидера среди местных хулиганов, который все время орал, лез ко всем и вообще создавал кучу проблем. Одно и то же повторялось изо дня в день, и это вызывало у меня головную боль. И Рикки мне никогда не нравился.

А математика мне нравилась.

Поэтому мне пришло в голову украсть у матери «Валиум» и подсыпать его в кока-колу Рикки за ланчем.

На математике Рикки в тот день не появился. Да и на следующий день никто его не видел.

Рикки перестал существовать для миссис Кашинг и меня.

Не знаю, что с ним случилось, но до конца учебного года он больше так и не пришел. Его дружки притихли без его предводительства, миссис Кашинг вернулась в свою классную комнату, а жара спала.

А что касается меня…

Мне поставили «пять с плюсом» по математике.

Ранним утром во вторник Эрик стоял перед дверью своего дома. Точнее, своего бывшего дома. На придверном коврике, который Кейтлин заказала по каталогу «Уильямс-Сонома». Коврик был сплетен из кокосового волокна (что бы это ни значило), и Эрик припомнил, что он обошелся ей почти в двести долларов, и она считала эту покупку очень выгодной. Он и тогда думал, что это чересчур, но ему казалось очаровательным, что она так истово хочет этот коврик. Ему вообще казалось очаровательным все, что она делала. Тогда. Теперь – нет. Хотя кому-нибудь, возможно, и кажется.

– Доброе утро, Эрик, – сказала Кейтлин, резко открывая входную дверь. Она выглядела свежо и очень привлекательно, и он изо всех сил старался не попасть под ее обаяние снова. Волосы она гладко убрала в «конский хвост», а серо-голубое платье хорошо гармонировало с ее красно-голубым жакетом, который Эрик узнал – она ходила в нем в суд. Он вдруг подумал, наденет ли она этот жакет, когда будет решаться их дело.

– Доброе утро, можно войти? – спросил Эрик, улыбаясь, словно Самый Вежливый Робот На Свете.

– Конечно, – ответила ему Кейтлин с точно такой же улыбкой, потом отошла в сторону, взяла свою украшенную узором сумку и ключи от машины со столика и холодно произнесла:

– Я ухожу. Ханна сказала, вы будете есть яйца. Так что не оставляй посуду в раковине.

– Не буду.

Эрик никогда не оставлял посуду в раковине, ни разу в жизни. Но он не стал возражать. Он обошел ее и встал чуть в стороне. Они были словно боксеры, готовые к бою и услышавшие сигнал к началу, но ни один из них не начинал атаку, потому что единственный зритель этого поединка следил за ними, сидя за кухонным столом.

– Привет, пап! – крикнула Ханна, но не бросилась к нему, как обычно, а осталась сидеть за столом, улыбаясь чуть усталой улыбкой из-за своего стакана с апельсиновым соком. Она уже налила сок и себе, и ему и поставила стаканы на стол – это была ее работа.

– Доставай кетчуп, солнышко! – крикнул в ответ Эрик, а Кейтлин вышла за дверь, звякнув ключами.

– Не забудьте запереть дверь. Возьми ключи Ханны, а потом положи их в коробку в гараже.