Лиза Скоттолине - Каждые пятнадцать минут

– Я понимаю, почему ты злишься, но это не делает его виновным в убийстве. Я же говорю – он пытался покончить с собой таким образом.

– Эрик, я, конечно, не психиатр, но думаю, ты заблуждаешься насчет Макса. Ты проецируешь на него себя – или, возможно, даже Ханну. Ты просто как будто не хочешь видеть очевидные факты.

– Какие факты?

– Факты, Эрик. Ты встречался с Максом всего три раза – включая тот первый раз здесь, в пятницу, за который я тебе по гроб жизни буду благодарна. Ты считаешь, что и впрямь достаточно хорошо изучил его, чтобы что-то утверждать? – Лори выразительно взмахнула руками. – Насколько ты вообще знаешь Макса? Ты думаешь, что понимаешь его, но ведь ты не ожидал, что он сможет устроить такое в торговом центре? Разве ты думал, что такое случится? Ты сам говоришь, что это не вяжется с его характером и личностью, но он ведь это сделал! И это факт.

– Признаю, я не ожидал, что такое может произойти. Я беспокоился, что он может покончить с собой, но такой поворот событий, с бомбой и всем остальным… это на него не похоже.

– Привет, проснись – он именно это сделал! И я видела это собственными глазами.

– И все же – это не вяжется с ним. Похоже, как будто он находился под чьим-то сильным влиянием – его как будто загипнотизировали.

– Ты сейчас говоришь, как мамаша, которая утверждает, что ее ребенок попал в дурную компанию. Тебе не кажется, что во всем этом есть некое противоречие?

– Возможно, но я сомневаюсь. – Эрик понимал, что со стороны все это выглядит необъяснимым упрямством, но он по-прежнему не мог себя заставить поверить, что Макс сам несет ответственность за взятие заложников в торговом центре. Эрик склонялся к версии полиции – о том, что был некий «Свенгали», который влиял на слабого Макса. Он вспомнил, как Мэри рассказывала ему о том, что Макс с кем-то разговаривал по ночам по телефону, иногда даже ссорился. Возможно, это и был тот самый «Свенгали». Но сейчас Эрик не мог поговорить с Мэри – после того, что Пол сказал ему об адвокате, которого они наняли.

– Эрик… – Лори вздохнула. – Ты должен вытащить голову из собственной задницы. Посмотри правде в глаза. Признай факты. Начни с самого начала.

– Я это уже сделал. Я перечитал свои записи, сделанные во время наших с ним сеансов.

– У меня тоже есть записи о Максе. Я сделала их в тот вечер, когда ты познакомился с ним и его бабушкой. Они в его папке. Макс был весьма разговорчив, пока ты не пришел, и он устроил мне целое представление.

– Представление? – Эрик навострил уши. – А почему ты мне раньше не сказала?

– Не думала, что это важно, да у нас и не было возможности толком поболтать. – Лори фыркнула. – Я не знаю, что он говорил тебе во время ваших сеансов, но думаю, тебе нужно вернуться к самому началу. Попытаться взглянуть на этого мальчика другими глазами. Объективно.

– Ладно.

– Подожди секунду. – Лори обошла вокруг стола, открыла свой компьютер и набрала пароль. В следующую секунду тревожно зазвонил ее телефон – это была двухступенчатая система защиты информации, введенная в больнице. Она вытащила телефон и напечатала код безопасности, который пришел в смс. Только таким образом она могла получить доступ к записям, хотя ей пришлось еще набрать свой персональный идентификационный код, который знала только она. – Вот, это история болезни его бабушки с моими пометками, которые я сделала после нашего с ним разговора.

Эрик начал было подниматься со своего места, но Лори жестом усадила его на место.

– Я уверена, что ты не имеешь права видеть их, пока ты отстранен от должности. Поэтому не смей заглядывать в этот файл. Ой… кажется, звонит мой пейджер, наверное, мне придется тебя оставить. – И Лори выскочила из кабинета, не говоря больше ни слова и плотно прикрыв за собой дверь.

Эрик встал, заинтригованный, и подошел к компьютеру.

Эрик пролистал первые несколько страниц истории болезни Вирджинии Тихнер, мельком просмотрев ее жизненные показатели, полученные во время обследования ее в приемном отделении, и рентгеновские снимки гортани, на которых отчетливо была видна белесая опухоль, мешавшая ей говорить и глотать. Глядя на эти снимки, совсем не нужно было быть онкологом, чтобы понять: эта опухоль убьет миссис Тихнер в очень короткие сроки.

Эрик почувствовал боль, вспомнив, какой живой была Вирджиния в ночь их знакомства, какой веселой… но он постарался загнать воспоминания о ней на задворки памяти и продолжил листать историю, чтобы поскорее добраться до последних страниц, где Лори сделала собственные пометки. Дойдя до них, он начал читать, выискивая те места, где говорилось о Максе: «…внук громко и негативно высказывается о матери… выражает злость по отношению к матери и возмущение ее равнодушием к бабушке… внук заявляет, что мать «доит бабушку» и вытягивает из нее деньги… внук кажется подавленным и раздраженным из-за близкой смерти бабушки… говорит, что «даже думать не хочет о том, чтобы жить с матерью», и что «лучше бы это мать умерла»… внук называет мать «никчемной шлюхой»… говорит, что она «заслуживает смерти»… надеется, что «один из ее дружков-неудачников убьет ее, когда она будет дрыхнуть»… звонок Эрику для психиатрической консультации…»