Эллисон Бреннан - Если я умру…

В свои сорок четыре года Пол все еще оставался красивым мужчиной. Темные волосы были аккуратно подстрижены, ладони и пальцы загрубели от физического труда, а на костяшках виднелись следы многочисленных драк. Потускневший шрам, начинавшийся за ухом и заканчивавшийся у подбородка, говорил о том, что когда-то Суэйн получил серьезное ранение. На виске Шон заметил недавний шрам, который еще не зажил окончательно.

Если не считать шрамов, ничто в манере поведения и внешности не указывало на то, что Пол Суэйн матерый преступник. Даже голос у него был хорошо поставлен.

– Мне сказали, что ты не полицейский.

– Так и есть.

– Кто ты такой?

– Шон Роган. Частный детектив.

– Игрушечный полицейский.

Шон пожал плечами, показывая, что ему не нужно одобрение Суэйна.

– Как правило, я не люблю полицейских. У хороших копов руки связаны из-за того, что система защищает таких мерзавцев, как ты, а плохие еще хуже – они прикрываются законом, чтобы получить что-то для себя.

– Значит, ты благородный рыцарь в сияющих доспехах?

Шон покачал головой:

– Не благородный, и совсем не рыцарь. Но я не люблю громил, кем бы они ни были – полицейскими или преступниками.

– Мои аплодисменты. – По губам Суэйна пробежала быстрая улыбка, и он откинулся на спинку стула. – Ты приготовил все это исключительно для меня?

– Неделю назад я даже не подозревал о твоем существовании.

– У меня нет причин тебе помогать.

– А я и не просил о помощи.

Суэйн закатил глаза.

– Тогда ты попусту тратишь мое время.

– Я читал твое досье, – уверенно солгал Шон. На самом деле он знал лишь имена полицейских, которые вели дело. – Агент Мартинелли – настоящий ублюдок.

– Ты и половины не знаешь.

– Однако могу легко представить. На бумаге они стараются выглядеть превосходно, но нам с тобой хорошо известно, что они нарушают законы, как только у них появляется возможность. – Шон подался вперед. – У меня были свои столкновения с федералами.

– А теперь ты пытаешься со мной играть, Роган. Хочешь сделать вид, что ты мой друг. Изображаешь хорошего полицейского, когда рядом нет плохого.

– Я не играю в полицейских – плохих или хороших. У меня и в мыслях не было обсуждать с тобой произвол и нарушение правил. – Тут детектив сказал чистую правду. – Ты ведь знал Джо Хендриксона?

Суэйн ничего не ответил, лишь с отвращением покачал головой.

– Мне это точно известно. По результатам последней переписи, в Спрюс-Лейк проживало семьсот девяносто человек – мы оба знаем, что с тех пор их стало гораздо меньше, почти в два раза. Меня наняли сыновья Джо, Тим и Адам. Тим – старший, Адам…

– Я знаю, кто они такие, – нетерпеливо перебил его Суэйн. – Тебе не нужно рисовать их проклятое семейное дерево. – Первая щель в его броне.

– Они хотят открыть отель. Совсем небольшой – несколько коттеджей, отель на десять номеров, прогулки по дикой природе, ну и тому подобное.

Пол Суэйн снова откинулся на спинку стула.

– Никто не захочет проводить отпуск в Спрюс-Лейк.

– Туризм не входит в сферу моих интересов. Проблема состоит в том, что группа людей старается помешать Хендриксонам открыть отель. И как ты думаешь, кого они для этого используют? Твоего сына.

Пол сжал кулаки – первый признак подступившей ярости. Однако он все еще сдерживался, Шон с трудом заметил его истинную реакцию.

– Так вот, Тим и Адам составили план подготовки открытия отеля, но кто-то вставляет им палки в колеса. Они уничтожают имущество, громят дома, устраивают пожары. Рикки уже семнадцать, его могут судить за поджог как взрослого. Некоторые прокуроры из карьерных соображений постараются посадить его в тюрьму.

Гнев Суэйна рос; он очень внимательно наблюдал за Шоном, вслушиваясь в каждое его слово, застыв в полнейшей неподвижности.

– Я намерен раскрыть перед тобой все карты, Суэйн. Ведь если за этим стоишь ты, тогда тебе все уже известно. А если нет, не будет особого вреда, если я введу тебя в курс дела.

Теперь Шон откинулся на спинку неудобного металлического стула и сделал вид, что ведет непринужденный разговор, но сам полностью сосредоточился на Суэйне. Роган понимал, что сумел задеть его за живое. Он рассчитывал, что у Суэйна осталась лишь одна причина для благородства – его любовь к жене и сыну. И это была не просто догадка: Шон основывался на письмах Эбигейл, поведении Суэйна после ее смерти и прекращении визитов Рикки. Все это вместе позволило ему составить общую картину.