Том Смит - Ферма

Девушка с печалью в сердце попрощалась со своими лесными друзьями и вернулась в замок. В королевстве вновь воцарился порядок. Принцесса вышла замуж за прекрасного принца. На их свадебный пир пришли волки и медведи, на крыше замка собрались лесные птицы, а зачарованный лес ради праздника окрасил листья серебром и золотом.

Королевство вновь обрело величие, новая королева правила справедливо и жила еще долго и счастливо.

Я встал с кресла, прошел в хвост самолета и остановился у бортовой кухни. В Швеции я оставался спокойным и собранным, не давая воли своим чувствам, сосредоточившись на том, чтобы собрать как можно больше фактов и представить их матери в клинике. Но, читая эту сказку, я вдруг представил себе маму, сидящую на краешке моей кровати. Вот она находит эту сказку, на мгновение задерживается на ней, а потом перелистывает страницы, отказываясь читать их и боясь, что не сумеет скрыть своих чувств. Она страшится, что я могу задать ей какой-то вопрос или заметить печаль, которую она тщательно скрывала всю жизнь не только от нас, но и от себя самой. Мне следовало давным-давно самому прочесть эти сказки, и я вдруг спросил себя, уж не мечтала ли мать втайне об этом. Она ведь запросто могла выбросить эту книжку, но не сделала этого, оставив ее, вновь и вновь возвращаясь к ней, чтобы продемонстрировать ее важность, но при этом отказываясь пояснить, в чем именно она заключается. Я вспомнил, как мы делили друг с другом мгновения счастья, искренне веря в то, что от этого оно засверкает ярче и продлится дольше, но ведь равным образом можно разделить и печаль, которая может стать короче и быстрее утратить остроту. Что ж, теперь у меня, по крайней мере, было что предложить матери.

В аэропорту нас встретил Марк. Я заявил ему, что уволюсь со своей нынешней работы, а в будущем году постараюсь найти новую. Будь эта мысль нелепой и странной, Марк наверняка посоветовал бы мне не пороть горячку. Но он принял мои слова без возражений, а это означало, что он и сам придерживается подобного мнения. Он лишь спросил:

– И чем ты намерен заняться?

– Еще не знаю. Я должен подумать над этим.

Отец уже ждал нас в лечебнице. Он обнял Мию, и я заметил на его лице отчаяние, которое ощущалось и во всем теле: он исхудал и был напряжен, как струна. Хотя он хотел немедленно отвести нас к матери, я предложил сначала пообедать вместе. Мне никого не хотелось подгонять. Кроме того, у меня был еще один – последний – вопрос к Мие.

Неподалеку от лечебницы мы наткнулись на небольшое старомодное кафе. Помимо заказа, нам подали ломтики мягкого белого хлеба, уже намазанные маслом, и чай в стальных чайничках, заваренный так крепко, что Андерс даже рассмеялся, когда его разливали по чашкам. Если не считать этого приступа веселья, несколько разрядившего гнетущую атмосферу, за столом, в основном, молчали. Я, например, никак не мог отделаться от мысли о том, что опасность сыграла свою зловещую роль в материнской концепции развития событий. И дело было не только в том, что она чувствовала себя несчастной. Она решила, что молодой девушке грозит опасность, исходящая от невидимого пока злодея. Нарушив молчание, я вновь поинтересовался у Мии, не угрожал ли ей кто-нибудь? Она отрицательно покачала головой, но мне показалось, что она что-то недоговаривает. Я заподозрил, что причина заключается в том, что она ничего не сказала об этом Андерсу.

Решив, что настало время проверить свои догадки, я протянул Мие сборник сказок, отметив ту, с которой, по мнению матери, она должна была обязательно познакомиться. На лице девушки отразилась легкая растерянность, но она вняла моей просьбе и начала читать. Пожалуй, их с матерью действительно что-то связывало, потому что, дочитав, Миа расплакалась. Я пообещал, что не стану более докучать ей и в последний раз повторил свой вопрос:

– Вам никто не угрожал?

На этот раз Миа кивнула, и Андерс в недоумении уставился на нее – для него это тоже стало новостью. Я спросил:

– Что случилось?

– Мэр оказался настоящей сволочью. Это знали все. Он отпускал замечания о моем теле, ногах, груди. Заходя в туалет, он оставлял дверь открытой, надеясь, что я буду проходить мимо. Я рассказала об этом Хокану. Рассказала Эльзе. Та согласилась, что мэр – грязный старик. Но он всегда поддерживал Хокана и был готов сделать все, о чем тот его попросит. Поэтому Хокан просто заявил, что в присутствии мэра я не должна одеваться столь вызывающе.