Нора Робертс - Театр смерти

– Нет, это ложь! Страшная, подлая ложь! Вы мерзкая сука! – Она схватила маленькую изящную вазочку с фиалками со стола и швырнула ее в стену. – Это неправда!

– Есть официальные документы, – спокойно произнесла Ева. – Ричард Драко – ваш настоящий отец по рождению.

– Нет, нет!

Карли уставилась на Еву, а потом подняла стоящую на столе лампу. Китайский фарфор разлетелся на куски с грохотом разорвавшейся гранаты. Прежде чем Пибоди успела вмешаться, Ева сделала ей знак не двигаться – и выдержала пощечину Карли, не пытаясь защититься.

– Скажите, что это не так! Это не так!

Она билась в истерике и кричала, слезы градом текли по ее щекам. Ее красота сильно померкла: бледное лицо, темные глаза. Затем с воплем отчаяния она бросилась к Еве, схватила ее за куртку и начала трясти.

– О боже! Боже мой!

– Карли?!

Майкл влетел в комнату из кухни. Один взгляд – и Ева поняла, что он подслушивал и все слышал. Когда он подбежал к девушке, пытаясь обнять ее, она оттолкнула его и встала, с вызовом скрестив руки на груди.

– Не прикасайся ко мне! Не прикасайся ко мне!

Как догоревшая свечка, она, вспыхнув последний раз, без сил упала на диван.

– Пибоди, отведи Майкла на кухню.

Майкл сделал шаг назад, с ненавистью глядя на Еву.

– То, что вы делаете, это жестоко. Жестоко!

Он вышел из комнаты, сопровождаемый Пибоди, а Ева склонилась над девушкой. У нее все еще горела щека, но она была абсолютно спокойна.

– Я сожалею.

– Неужели?

– Да.

Карли подняла голову, ее глаза были пусты.

– Я не знаю, кого сейчас больше ненавижу: себя или вас.

– Если вы не знали о кровном родстве между вами, вам не за что себя ненавидеть.

– Я занималась с ним сексом! Я ласкала его своими руками. Позволяла ему ласкать меня… Вы понимаете, что́ я теперь чувствую? Какой грязной тварью я себя ощущаю?

«Боже, как я тебя понимаю!» Ева неожиданно почувствовала страшную усталость и полное опустошение. Она постаралась прогнать из головы своих собственных демонов и прямо посмотрела Карли в глаза.

– Он был чужим человеком для вас.

Карли тяжело дышала.

– Он знал об этом? Мне теперь кажется, что знал. Как он добивался меня, как он смотрел на меня! Слова, которые он говорил… «Мы очень похожи», – говорил он и смеялся. – Она опять схватила Еву за куртку. – Он знал?

– Не могу вам точно сказать.

– Я рада, что он мертв. Я бы хотела сама убить его. Какая досада, что этот нож не оказался в моей руке! Я всегда буду жалеть об этом.

– Какие комментарии, Пибоди?

– Никаких, сэр.

Они спускались на лифте. Пибоди молча стояла, отвернувшись к двери, и смотрела прямо перед собой. Последние слова Карли продолжали звучать в голове у Евы, сердце глухими ударами билось в груди.

– Тебе не понравилось, как я вела допрос? – наконец прервала она тяжелое молчание.

– Не мне об этом судить, лейтенант.

– Не держи в себе, скажи.

– Хорошо. Я не понимаю, зачем вам понадобилось говорить ей все это.

– Это было необходимо, – выпалила Ева. – Имеют значение все связи.

– Вы просто добили ее.

– В этом состоит мой метод, который выходит за рамки твоих стандартов.

– Вы сами спросили меня о моем мнении. Если и было необходимо рассказать ей об этом, то почему обязательно таким жестоким образом? Неужели нельзя было как-то смягчить удар?

– Смягчить удар? Ну-ка, скажи мне, как это можно было сделать. Расскажи мне, как все это упаковать в коробочку с розовой ленточкой. – Она повернулась к Пибоди, и, как недавно у Карли, глаза ее пылали ненавистью. – Что ты, черт побери, понимаешь в этом? Что ты можешь об этом знать? Ты, которая выросла в большой, благополучной, счастливой и дружной семье, все члены которой каждый вечер в полном составе собирались за столом, чтобы сообщить друг другу приятные новости прошедшего дня!

Ева задыхалась, ей не хватало воздуха. Она никак не могла вдохнуть его полной грудью.

– Когда отец приходил к тебе на ночь сказать спокойной ночи, он не лез в твою постель и не пытался обнять тебя своими потными лапами! Отцы не пытаются трахнуть своих дочерей в твоем милом тепленьком мирке!

Ева выскочила из лифта, пулей промчалась по холлу и бросилась на улицу.

Она шла по тротуару, с трудом сдерживаясь, чтобы не пнуть изо всех сил пуделя, который попался ей под ноги. Голова у нее раскалывалась от боли, перед глазами плыли круги. Она чувствовала, как дрожат руки, хотя держала их в карманах сжатыми в кулаки.

– Даллас…