Лили Райт - Танцуя с тигром

Тигр представил себе устрашающее лицо Рейеса, кричащего: «Какого черта? Ты должен был забрать маску и только потом убить его». Пот градом катился по его рукам и ногам. Садовник взглянул в облака в ожидании кары небесной, но Всевышний повернулся к нему спиной, отказываясь вмешиваться: еще одна смерть, еще один день. И тигр, убивающий тигра. Qué le vamos a hacer. Что мы можем с этим сделать.

Невесть откуда взявшаяся ракета в форме колоса – комета, неопознанный летающий объект или оружие – со свистом разрезала небо. Это выглядело бессмысленно, но она летела на север, сверкая, извергая искры, как разрывающийся снаряд фейерверка. Тигр закричал, ноги его подкосились. Он указывал на небо. Танцующие поблизости посмотрели вверх, но, ничего не увидев, с отвращением отвернулись. Несколько мгновений спустя таинственная комета исчезла из виду, скрывшись в горах, и небо снова обрело свою безликую синеву.

Тигр пробирался сквозь толпу, толкаясь, падая, подхватывая свои брюки, боясь, что будет схвачен полицейскими, боясь, что Рейес убьет его, но ему удалось достичь края толпы без неприятностей. В груди его пылал огонь, и огнем были охвачены чресла. Тигр зарыдал.

Он убил человека.

Он принес первую жертву на алтарь своей любви.

Педро лежал на улице, его стоны растворялись в какофонии Карнавала. Танцующие часто теряли сознание; мертвецки пьяного нужно было поднимать – работа для троих крепких мужчин – и оттаскивать на обочину, как мертвого лося. Какой-то вурдалак перепрыгнул через его истекающий кровью живот. Наконец над ним склонился ягуар, коснулся его залитой кровью груди и закричал, взывая о помощи.

Рука тигра опустилась ему на плечо, отогнав зевак. Произошло что-то ужасное. Расступитесь, я должен посмотреть. В хаосе кружились танцующие, рявкая что-то устами христиан и мавров, не моргая своими деревянными глазами. Мария, пекарь, аккуратно сняла с него маску и объявила, что это Педро, chavo [194], который чистит бассейны, сын Леоноры Родригес, пожилой женщины, которая стояла у ограды.

Sí, soy yo [195]. Я здесь. Не оставляйте меня, я не хочу умирать.

– Он дышит.

– Расстегните его одежду.

Мария сделала небольшое заграждение из своей шали. Мясник взял запястье Педро, чтобы проверить пульс. Они не любили его, но не желали ему смерти. Он давно и долго жил в этом городке, став его неотъемлемой частью: чемпион по игре в нарды, любитель апельсиновой газировки, часть ландшафта. Он не имел права исчезнуть так внезапно. Это было сродни тому, как если бы ты проснулся и обнаружил, что пропал кафедральный собор.

Педро почувствовал, что его подняли. Он снова увидел небо, напоминавшее океан, без которого ему было не выжить. Какая-то женщина произнесла: «Его лицо похоже на прокисшее молоко». Какой-то мужчина сказал: «Он теряет слишком много крови». Дети, наперебой задавая вопросы, тянули за рукав своих матерей, которые кричали: «Apúrate!» [196]– и поскорее уводили ребятню, как будто смерть была заразна.

Его несли по улицам. Разговор вокруг напоминал жужжание озверевших пчел. Кто это сделал? Один мужчина заявил, что это сделал moro [197]в кедах. Другой говорил о тигре, но о каком из них? Энрике Монтойя Гарсиа, дряхлый древний мужичок с ослом, выругался: «El diablo lo hizo» [198]. Дьявол пырнул парнишку ножом и улетел в горы на спине орла.

Педро не мог видеть их, но он слышал их, ощущал их вкус и запах. Остальные органы чувств воспринимали все в диком экстазе.

Они уложили его на ржавую платформу грузовика. Сначала на ложе легла его боль. Он был холодным. Его друзья показывали свои лица, словно принося их ему в дар. Они плакали. Они плачут не обо мне. Они плачут о себе. Они знают, что однажды придет их время умирать, и не могут представить мир без себя, мир, который продолжит карнавальные танцы. Если смерть Иисуса Христа не принесла долгожданного спасения, то что значит жизнь обычного, простого человека?

Mi hijo [199]. Кто сделал это с тобой?

Mamá, будь осторожна. Они придут и за тобой.

Но он больше не мог вспомнить тех, кто желал ему зла. И он подумал: «Я – Педро Родригес Модика, сын Леоноры, человек, который очищает воду». И он подумал: «Нет ребенка, который будет носить мое имя и продолжит мой род». И он подумал: «Я был хорошим мальчиком, но нехорошим мужчиной».

Когда он открыл глаза, он не увидел ни лица матери, ни Пречистой Девы, ни Ангела Смерти – только друзей, которые крестились и молились Господу. С внезапной ясностью он увидел, кто низок душой, а кто мудр, кто приголубит его скорбящую сестру, сунув руку утешения ей под рубашку.