Лили Райт - Танцуя с тигром

– Если это стрип-покер, то я, кажется, проигрываю.

– Тсс.

Она увлекла его за собой к кровати, нежно, но настойчиво уложила, села на него верхом и погладила его бедра. Ключей не было. Маска была слишком тяжелой, и она сняла ее. Томас напрягся. Ее губы коснулись его губ, но он не ответил взаимностью. Он не дотронулся до нее. Отдалился. Дистанцировался. Он был тверд, но не там, где это сейчас было нужно.

– Что-то не так? – Она была достаточно уверена, что все делает правильно.

– Было бы лучше заняться этим в часовне.

– Так ты занимаешься этим в часовне?

– В зависимости от обстоятельств.

– Я думала, ты никого туда не пускаешь.

– Однажды. Когда у нас будут отношения.

– Каким словом ты это называешь?

– Интрижка.

Анна встала, нашла свое платье. Потребовались усилия, чтобы сдержать подступающую тошноту. Ее отверг мужчина, которого она не хотела. Оксюморон. Кое-что. Лежа на кровати, она поерзала спиной по его пиджаку, чтобы понять, пусты ли карманы. Ключей не было. Оставался только портфель, который стоял раскрытым на столе. Сквозь жалюзи виднелась красная неоновая вывеска mariscos al cheff [187]. Она чувствовала себя светловолосой женщиной с картины Хоппера – соблазнительной для других, сломленной внутри.

– Ты привез меня в этот замечательный отель, чтобы просто потанцевать? – Анна пыталась понять, что происходит.

– Мы учимся доверять друг другу.

Анна резко обернулась.

– Я доверяю мужчине, который хочет меня. Это я понимаю наверняка. А то, что происходит сейчас, я не понимаю.

– Подождем до часовни. От долгого предвкушения удовольствие становится сильнее. Как у девственниц в первую брачную ночь.

– Девственниц? – Анна оглядела комнату в поисках молодой невинной девы.

– Выражаясь метафорами.

– Девственница не прочь еще выпить. На этот раз чего-то прохладного. Я видела машину со льдом снаружи.

Томас резко встал, пригладил волосы, а потом исчез так быстро, что Анна на секунду задумалась, не бросает ли он ее здесь, но тут же услышала хруст падающего льда. Она нашла связку ключей в кармане его портфеля. Она работала быстро – не подошедший ключ в считаные мгновения оказался в связке. Но какой ключ нужно было снять? Ее внимание привлекла открытка, лежавшая в портфеле, – черно-белая фотография гламурной женщины, чье лицо было вымазано белой пастой. Очередная подколка от Рейеса? Анна перевернула ее и прочла надпись на обратной стороне. «Жюльет в маске из глины» [188]из Музея Гетти [189]. Она посмотрела вниз, на подпись. «С любовью, Холли». Открытка начиналась словами: «Привет вам обоим, увидев эту открытку, я сразу подумала о…»

– Что ты делаешь?

Томас Мэлоун стоял в дверном проеме.

– Ищу сигарету. – Анна зашуршала бумагами, закапывая открытку поглубже. – Ты брал их с собой?

– Ты рылась в моих вещах.

– Искала сигареты. – Анна смотрела ему прямо в глаза, не моргая. – А что? Ты прячешь там какие-то секреты?

– Конечно.

Он протянул Анне ведерко со льдом. Она взяла бутылку. Ни ключа. Ни секса. Провал операции свел на нет легкий дурман алкоголя в ее сознании.

– Надень маску обратно, – попросил Томас. – Она становится тобой.

– Нет, это я становлюсь ею. Ей.

Он сел на кровать и поманил ее рукой:

– Ложись со мной. Я хочу представить нас вместе.

– Мы вместе. Мы были еще ближе.

Он завязал ленты ее маски. Она позволила ему сделать это. Томас лег на кровать, закрыл глаза и стал гладить ее груди через платье. Она легла рядом с ним и наблюдала за его лицом. Его рот растянулся в довольной улыбке. Она, сама от себя не ожидая, была возбуждена.

– Что ты видишь? – спросила она.

– Мы занимаемся любовью в часовне.

– На мне есть маска?

– Конечно.

– Тогда откуда ты знаешь, что это я?

Мимо пронесся полицейский автомобиль, завизжала сирена.

Он не ответил, и Анна пощекотала его за ухом.

– Я хочу, чтобы ты показал мне свою часовню.

– Скоро возьму тебя туда, – промурлыкал он.

– Я не могу больше ждать.

– No veo la hora. Так говорят аргентинцы. «Я не вижу час».

– Я не вижу даже минуту.

Время шло. Время шло, пока они лежали в кровати номера в «Ви-Ай-Пи Отеле», два американца в Мексике. А снаружи на здании висело голубое объявление о наборе персонала, а снаружи мальчик ехал без рук на велосипеде, а снаружи с завода «Кока-Колы» шли сотрудники, сдавшие ночную смену, а снаружи в дверях дома сгорбились две монашки, продававшие сухое сахарное печенье, тридцать песо за пакетик. Они лежали в темноте и молчали. Мужчина, по лицу которого разлилась улыбка, и женщина в маске.