Лили Райт - Танцуя с тигром

– Я не ожидал, что приедет женщина, – наконец сказал он.

Анна произнесла те же самые предложения, которые всю дорогу репетировала на испанском:

– Вы связывались с Дэниелом Рэмси. Он мой отец. Я его дочь. Мы хотели бы купить у вас маску.

– Вы опоздали.

Диггер без конца чесал покрытые струпьями руки. Сидевшие на метамфетамине часто страдали от этой галлюцинации – им казалось, что под кожей шевелятся насекомые. Термиты. Жуки. Муравьи.

– Вообще-то, пришли слишком рано, – поправила его Анна. – У нас опцион до завтра.

– Я уже продал маску.

– Что?

Его голова дернулась.

– Вы опоздали.

Ни в одном из ужасных сценариев, которые рисовала себе Анна по дороге на эту встречу, такого поворота не было.

– У нас был эксклюзив.

Она повторяла это слово, цепляясь за него, как за спасительную соломинку, потом произнесла его на испанском – exclusivo, оно казалось ей более выразительным. Она посмотрела на дверь, но Гонсалеса все еще не было.

Черный археолог зажмурился и тихо произнес:

– Кажется, я потерял счет времени.

– Мы перечислили залог. – Учитывая обстановку, это звучало с безнадежной наивностью.

– У меня нет никаких записей об этом в моих книгах.

Анна оглядела кухню. Здесь не было никаких книг. Не было даже ручки.

– Кто купил эту маску?

– Она все еще здесь. – Снова странные подергивания головой, по всей видимости, еще один рефлекс. – Сзади.

Анна использовала свой самый сахарный голосок:

– Ну, раз уж мы приехали первыми, то я куплю маску прямо сейчас. И вы сразу же получите деньги.

Твиггер ударил кулаком по столу. Анна подпрыгнула от неожиданности. Он шлепнул себя по лицу. Просветление. Перезагрузка. Кажется, это помогло. Он побрел в дальнюю комнату и вернулся оттуда, держа в руках небольшую, размером с тостер, коробку. Створки ее были перевязаны бечевкой.

– У меня есть другое предложение, так что цена выросла, – пробормотал он.

– Насколько?

– На двадцать пять процентов.

Анна согласилась. Парень был не в себе, поэтому, возможно, он не сможет и сосчитать. Она отдаст ему десять тысяч. Где же, черт возьми, Гонсалес? Черный археолог одергивал джинсы. Она смотрела на него, не на коробку. Казалось, он это оценил.

– Хотите посмотреть маску?

Анна сказала, что хочет. Черный археолог поднес палец к губам, словно внутри коробки тихо спал детеныш кролика. Анна осторожно потянула за бечевку.

Миштеки [118]были виртуозами в каменных работах, и глазам Анны открылся настоящий шедевр. Сотни осколков бирюзы были вырезаны, отшлифованы песком, отполированы и приклеены на свои места. Семь зубов маски были изготовлены из переливающейся раковины, аккуратные, как клавиши печатной машинки. Одного глаза не хватало. Возможно, его разбил черный археолог. Неповрежденный глаз из ракушки был обрамлен сусальным золотом; зрачком служил черный овальный камень. Маска была удивительно тяжелой, как будто обладала каким-то метафизическим весом, несла на себе груз человеческой души, ее истории, поисков бессмертия.

До этого момента Анна охотилась за посмертной маской только из-за тех благ, которые мог получить тот, кому принадлежала реликвия, но сейчас она была ошеломлена ее культурной ценностью. Анна вспомнила факты, которые успела изучить. Во время своего восемнадцатилетнего правления Монтесума носил сандалии, украшенные драгоценными камнями, кольцо в носу, великолепный головной убор с четырьмя сотнями мерцающих перьев кетцаля в золотой оправе. (Эта потрясающая реликвия принадлежала Австрии, которая после пяти столетий со скрипом согласилась передать ее «во временное пользование» Мексике.) После смерти Монтесумы преданные своему повелителю слуги положили его посмертную маску около урны с прахом, так чтобы он был готов встретиться с богами. Кто бы мог подумать, что это вечное путешествие прервет в двадцать первом веке наркоман, отчаянно нуждающийся в дозе. Это была неприятная мысль, и Анна поспешно прогнала ее. Она подумала о том, как сильно любит отца, как он будет гордиться маской, как будет взволнован, когда покажет миру эту драгоценную частицу мексиканской истории, которая станет бриллиантом в «Коллекции Рэмси».

Ее отец был прав: эта маска спасет все остальное. Его поездки в Мексику и торги, его поиски в селениях и джунглях, его проблемы с испанским, чтение, исследование, мужество и даже смерть жены – все это привело к решающему моменту. Посмертная маска не сделает Дэниела Рэмси бессмертным, но определенно смягчит жгучую боль утраты.