Лили Райт - Танцуя с тигром

Не хотелось сглазить, но он действительно строил планы. Он полетит обратно в Денвер и познакомит Чело со своей мамой. Та прослезится от счастья. Она повесит их пальто в шкафу и покажет им будуар. Так она любила его называть. Будуар. Чело зальется румянцем, скажет по-английски что-то вежливое, что успеет выучить. Очень приятно с вами познакомиться. У вас очень красивый дом. Во дворе они сядут в плетеные кресла, и сначала мама не будет засыпать его вопросами. С пивом в руках они будут наслаждаться видом на Скалистые горы, каменные пирамиды, вершины которых присыпаны снегом, будто пончики – сахарной пудрой. Черный археолог кивнет в сторону горы Пайкс Пик и похвастается Чело, как однажды он прошел пешком сорок километров туда и обратно и постоял на неустойчивой вершине. А мама позволит ему соврать, потому что в тот раз он действительно подобрался очень близко к вершине и был очень высоко. Мама не будет спрашивать прямо о ребенке: Это мой внук? – но она будет надеяться, что девушка и ребенок вернут ее блудного сына домой. Он оставит под кофейником деньги, которые вынес тогда из дома. Ничего не объяснит. Пусть это волшебство говорит само за себя.

– Эй! – Анна кинула камешек ему в ногу. – Ты где?

– Под землей, – ухмыльнулся он.

– Мне нужно, чтобы ты был наготове. Соберись. Суббота, в семь вечера. Будь здесь. А я буду там. – Она показала вверх и назад, в сторону дома. – Если только Тигр не… – Анна провела большим пальцем поперек шеи.

Девушка выглядела как помешанная; он занервничал. Он не привык полагаться на девушек ни в чем, кроме секса и сэндвичей. Чтобы прийти в себя после изнасилования, потребуется некоторое время, и черный археолог прекрасно понимал ее. Его родная сестра однажды тоже так вляпалась, и с тех пор ей больше никогда не нравились мужчины, хотя, возможно, они и так ей никогда не нравились. Она всегда любила книги больше, чем людей.

– Телефон у тебя с собой?

– С собой, но я выключаю его, – сказал он, достал из кармана мобильный и с подозрением посмотрел на него.

– Полно тебе, включи его. А что, если ты понадобишься мне до субботы? – Черный археолог колебался с минуту, затем все же нажал кнопку питания. Анна гладила землю, будто что-то искала в темноте. – Наверное, нам стоит освятить этот туннель.

До того, как он успел ответить, сумасшедшая Анна поползла наружу. Минуту спустя она вернулась с двумя палочками и виноградной лозой.

– Длинная палочка – это ты, а та, что покороче, – это я. Наши дороги пересеклись.

Ее глаза были безумны, но черный археолог отнесся к этому спокойно.

– Дай их мне.

В отличие от скромной и религиозной Чело, эта цыпочка была птицей, которая успевала гадить на лету. Он обвязал скрещенные ветки виноградной лозой, как настоящий бойскаут. Он получал свой знак отличия «Рудиментарное Христианство в Диких Условиях», знак отличия «Шутить с почти Изнасилованной Девушкой». Их можно было повесить на груди рядом со знаками отличия «Археология», «Продвинутое Туннелекопание» и «Нахождение Наркотиков в Незнакомом Городе». Он был на пути к получению звания скаута-орла [361].

Крест выглядел чертовски аккуратно, вынужден был признать черный археолог, отдыхавший в туннеле. Ему не хватило смелости сознаться Анне, что Богородица на самом деле не говорила с ним в соборе. Копать – это его личная идея.

Анна разглядывала крест.

– Как думаешь, он защитит нас?

Вдалеке послышался рев осла, как будто он устал быть унылым, спасибо, пускай теперь этим занимается кто-то другой. Черный археолог взялся за носок ботинка Анны.

– Защитит нас от Рейеса?

Он вспомнил строчку из песни в стиле кантри. А может, это был его внутренний голос, маленький детский шажок к мудрости.

– Я сожалею, моя милая голубка, – сказал он. – Мы слишком далеко зашли.

– Vivo? [362]

Рейес почесал свои фальшивые усы. Сегодня он был лысым, в костюме политика и походил на Карлоса Салинаса, изгнанного экс-президента, гарвардского ублюдка, который мошенничал с избирательными урнами, чьи друзья и родственники часто умирали при загадочных обстоятельствах. Рейес изучил свое отражение в позолоченном зеркале. Ладно, может, не Карлос Салинас. Может, его коренастый братец Рауль, cabrón, чью жену поймали, когда она снимала восемьдесят четыре миллиона долларов со своего счета в швейцарском банке.

– Живой? – повторил Рейес. – Мне нужно было, чтобы его убили.

Наркобарон подмигнул своему сэндвичу. Сосиска с перцем чили. Изжога разъедала его изнутри. Его пронесло от тамале три дня назад. Зачем вести дневник, если у тебя есть такой кишечник?