Нора Робертс - Успеть до захода солнца

Она устремила на него взгляд поверх своей бутылки.

– Нам с тобой предстоит слишком много работы, тебе будет некогда подбивать ко мне клинья – или мне плясать вокруг тебя.

– Этому никакая работа не помеха. – Он смотрел на нее с веселым удивлением и даже уважением. – А ты хорошо танцуешь?

– У меня очень легкие и быстрые ноги, Скиннер. Но танцевать мне некогда, так что не усложняй ситуацию.

– Я не виноват, что ты выросла такой красоткой. Я предлагаю: давай назначим свидание. На первое мая, день подходящий. Весна уже придет, а ты больше не будешь моим боссом. И мы с тобой потанцуем, Бодин.

В пузатой старушке-печке потрескивали, догорая, дрова.

– Знаешь, Коллен, если бы ты так же игриво смотрел на меня и говорил такие речи, когда мне шел тринадцатый год, у меня бы выпрыгнуло сердце из груди. Я была по уши влюблена в тебя.

Он не сверкнул, как обычно, своей усмешкой. Его губы медленно растянулись в мягкой улыбке.

– Правда?

– Господи, да, правда. Ты, с твоей худобой, неуправляемым поведением и задумчивыми глазами, был объектом моей отчаянной любви и пробуждавшихся гормонов. Долго, много недель, а то и месяцев, хотя тогда они казались мне годами. – Она взмахнула рукой, сжимавшей бутылку. – А то, что вы с Чейзом считали меня в лучшем случае досадной липучкой и помехой, лишь усиливало мои душевные муки.

– Пожалуй, мы подло обращались с тобой.

– Нет, не могу считать это подлостью. Ты поразил мое юное сердце своим несмешливым высокомерием, с каким пятнадцатилетние мальчишки смотрят на двенадцатилетних девочек. И я, как многие двенадцатилетние девчонки, пережила свою первую влюбленность.

– Я не раз с интересом поглядывал в твою сторону, когда тебе было пятнадцать.

Удивившись, она медленно выпила несколько глотков пива и решила ответить вопросом, как и он:

– Правда?

– Ты расцветала не спеша, но все хорошела. Я замечал это. – Он встал, достал новую бутылку и показал Бодин еще одну. Она отрицательно покачала головой. – Тебя было трудно не заметить. Но тогда мне было почти восемнадцать. А в восемнадцать я уже думал о славе и богатстве. К тому же ты была младшей сестренкой моего лучшего друга.

– Это никогда не изменится.

– Но ты уже не маленькая. И три года разницы между нами больше не имеют значения, ты теперь взрослая. Плюс ко всему – я вернулся назад.

– Ты разбогател, Коллен?

– Я неплохо зарабатывал. Более того, делал то, что мне было нужно. Я узнал, чему мне следует учиться. Теперь я вернулся навсегда.

Ее брови взметнулись вверх, и он покачал головой:

– Я перестал злиться и поступил так, как нужно. Это моя земля. И дело не в том, кому она принадлежит. Я просыпаюсь утром и знаю, что я там, где хочу быть, у меня хорошая работа, а вокруг хорошие люди.

Его слова тронули ее.

– Ты растерял почти всю свою хмурую загадочность.

– И большую часть злости тоже, видя, как они шли рука об руку. Ну так давай вернемся к свиданию.

Коротко рассмеявшись, она поставила пиво и встала.

– Я пришлю тебе твое расписание на неделю. Оно еще изменится, поскольку некоторые гости записываются на занятия по верховой езде или на конную прогулку лишь после приезда, а катание на санях начнется у нас со следующей недели. – Бодин стала надевать куртку. – Если у тебя возникнут вопросы по работе, пиши мне. Или приходи в мой офис.

– Так, значит, насчет первого мая пока ни да, ни нет?

Она улыбнулась.

– Да. И спасибо за пиво, – добавила она, выходя.

Тихо рассмеявшись, Коллен похлопал ладонью по сердцу. По его мнению, главной привлекательной чертой дерзкой, упрямой женщины – особенно с рациональным, глубоким умом – была ее недоступность.

А он всегда принимал такой вызов.

Когда Билли Джин выпроводила последних посетителей и завершила привычные дела перед закрытием «Салуна», ее ноги едва ли не тявкали, как нервный джек-рассел-терьер ее матери.

Ей хотелось поскорее вернуться домой и лечь в постель, хоть и пустую, потому что несколько дней назад она выставила за дверь своего бойфренда (лживого, никчемного ублюдка).

Еще ей не терпелось добавить вечерние чаевые в свой Фонд красного платья.

Она увидела его, когда что-то покупала онлайн, и сразу запала. Теперь каждый день она заглядывала в свою корзину и любовалась им, и вот, по ее расчетам, сегодняшние чаевые позволят нажать клавишу «Купить».

Сто сорок девять долларов и девяносто девять центов.

Дороговато для платья, думала она, выключая свет. Но только не для этого платья. К тому же оно было наградой за тяжелую работу и символом ее нового статуса одинокой женщины.