Софи Ханна - Эркюль Пуаро и Шкатулка с секретом

– Был. – Гиллоу, похоже, приятно удивился тому, что Пуаро, столь невежественный в нюансах жизни работного дома, располагает кое-какими сведениями из его собственной биографии. – Точно, она за меня вышла. Я ведь тогда был джентльмен не хуже всякого – да, да, вот вы не верите, а я правду говорю. Я вообще в любые сапоги втаптываюсь, какие на меня ни надень. А это для человека главное. Однако чудно́, что вы пришли спрашивать об Айрис. Она ведь умерла. И замуж за меня не собиралась.

– Почему вы так считаете?

– Любила-то она другого: Рэндла Кимптона. Сроду это имя не забуду. Упустила она его, своего милого, – другой рассказал ей жалобную сказочку, она и заслушалась, уши развесила, а своего упустила, а вернуть потом так и не смогла. А уж как все это случилось, тут она схватилась за первого попавшегося, да только попался-то ей я: Персиваль Гиллоу, эсквайр! – Он широко ухмыльнулся, обнажив почерневшие обломки зубов, и вынул из кармана табакерку с самоцветами на крышке. Кончики его пальцев цветом не отличались от ее содержимого.

– Я знаком с доктором Кимптоном, – сообщил ему Пуаро.

– Он вам, стало быть, про меня и рассказал? Про нас с Айрис? Поэтому вы здесь?

– Доктор Кимптон упоминал, что о смерти Айрис ходили разные слухи – якобы она не случайно оказалась под колесами паровоза.

– Он-то тогда врачом еще не был.

– Так как же умерла Айрис, мистер Гиллоу? – терпеливо переспросил Пуаро.

– Ясное дело, не случайно. Убили ее. А Кимптон что говорил?

– Предположил, что это вы могли столкнуть жену под поезд.

– Ха, как бы не так. – Перси Гиллоу, нисколько не оскорбленный тем, что кто-то считает его убийцей, продолжал загружать табак себе в нос. – Ее убила баба в мужском платье. Переодетая! Я им так и сказал – полиции-то, – но они только глянули на меня и сразу перестали слушать. И то, чего путного услышишь от типа вроде меня?

– Значит, вы все видели? Вы видели ту переодетую особу, которая столкнула вашу жену под колеса поезда? – переспросил Пуаро.

– Нет, сэр. А видел я вот что. Сначала я видел, как упала Айрис – бам-м! Я ничего не мог поделать. Ее прямо как бросило вперед. А паровоз-то был уже на подходе. Вот и смял ее, как бабочку. – Гиллоу покачал головой и показал на табакерку. – Ее подарок. Конечно, она мне ее не в тот день подарила. Но все равно, как на табакерку посмотрю, так ее вспомню. Добрая она была, Айрис. И умная – жаль только, что, как до мужиков дело доходило, она про ум-то свой забывала. То же и у меня с бабенками. Мы с ней в этом были два сапога пара, я и Айрис. Да только она того не понимала, все рвалась куда-то.

– Понимаю. Значит, вы увидели, как она упала, а потом…

– Я отвернулся. Не мог смотреть прямо на рельсы, вот и повернул голову в сторону, смотрю – а там он. А лучше сказать, она. Костюм мужской, шляпа. И борода – посредине рыжая, а по краям седая. Прямо как у пирата. Короче, маскировка что надо, да только меня не обманешь.

– Борода, как у пирата. Это интересно, – проговорил Пуаро.

– Только она отвалилась, – сказал Гиллоу.

– Кто – она?

– Борода. Прямо у меня на глазах, хоп, и упала! Сам-то я никогда бороды не носил, но знаю, что эти штуки просто так не падают. Вот тогда я и понял, что это баба, только переодетая. Она подхватила свою бороду и тут же сделала ноги – все равно как расписалась – я, мол, виновата. Но это если меня спросить, а полиция, та не спрашивала: видят – парень залил в себя многовато эля, и профессии у него нет, и жена только что под поезд упала; так попробуй докажи им чего!

И Пуаро понимающе кивнул, хотя, при всем своем незаурядном воображении, он никак не мог представить себя в подобной ситуации.

Следующее утро в Лиллиоуке я, памятуя настойчивые рекомендации Пуаро, начал с поисков леди Плейфорд. Оказалось, что она тоже ищет меня, а когда наши пути все же встретились, приписала это себе как личную заслугу.

– Эдвард! Наконец-то я вас нашла! Вы вчера говорили с Пуаро по телефону? Он не сказал вам, когда его ждать назад, в Лиллиоук? Забавно, я ведь едва знаю его, но он уехал, и дом без него сразу как-то опустел – вы почувствовали?

Она была в длинном кимоно с замысловатым узором из бледно-голубых, оранжевых и золотистых линий. Великолепное одеяние, оно навело меня на мысли о «Микадо», оперетте Гилберта и Салливана. Клаудия вспоминала ее, когда Джозеф Скотчер сделал предложение Софи Бурлет, а совсем недавно выяснилось, что они, подобно комическим влюбленным, могли бы жить долго и счастливо, поскольку Скотчер отнюдь не был при смерти, и жили бы, наверное, если бы его не убили.