Патриция Хайсмит - Те, кто уходят (litres)

Сейчас все зависело от его мышечной силы: как долго он сумеет продержаться, прежде чем потеряет сознание, или замерзнет, или уснет, или с ним случится еще что-нибудь. Но теперь, по крайней мере, он выбрался из воды, и к тому же в таком положении у него увеличивались шансы увидеть приближающееся судно.

Вскоре Рей заметил одно в четверти мили от буя – вроде бы грузовую баржу с мотором на корме.

– Aiuto! – закричал он. – Soccorso! [18]Soccorso!

Баржа не изменила курса.

Он закричал снова. Но было ясно: на судне его не слышат.

Рей почувствовал разочарование, понимая, что судьба не благоволит к человеку дважды. Им овладело странное ощущение, будто его это особо и не волнует, во всяком случае не так, как пять минут назад, когда он находился в воде. Но он понимал: угроза его жизни ничуть не уменьшилась. Идея снять пальто и привязать им себя к бую была слишком сложной в осуществлении, и Рей отказался от нее. Но движение баржи мимо него казалось вопиющим пренебрежением, бесстыдным (потому что у баржи не было ни малейшей потребности испытывать стыд) отрицанием его права на жизнь. На несколько секунд он погрузился в сонливое состояние, наклонил голову против ветра, но тем не менее еще крепче ухватился за стержень. Боль в ушах от холода стала сильнее, а позвякивание колокола – глуше.

Рей поднял голову и снова огляделся, увидел вдали слева какой-то мелькающий свет, который затем исчез. Но Рей не сводил глаз с того места, и свет появился снова.

Он собрался с силами и закричал:

– Эй, там!

Ответа не было, но не раздавался и звук мотора, что повышало шансы быть услышанным. Или это просто буй с фонарем вместо колокола? Далеко позади этого пятнышка света что-то похожее на вапоретто двигалось в направлении Лидо, но надежда докричаться до него была не больше, чем если бы оно находилось на расстоянии в миллион миль.

– Эй, там! Soccorso! – закричал Рей в сторону огонька, который – теперь это было несомненно – все же двигался.

Темный буй Рея раскачивался и звонил, отгоняя проходящие суда. Трудно было сказать, в какую сторону движется свет – к Рею или наискось от него.

– Soccorso!

Его горло саднило от холода и соленой воды.

– Ah-ool! – донесся до него голос со стороны пятнышка света. Крик гондольера. – Тут кто-то есть?

Рей не знал, как по-итальянски «буй».

– Колокол! Sulla campana! Veni, per favore! [19]

– La campana! – раздался твердый, ободряющий отклик.

Рей понял, что спасен. Его руки внезапно совсем ослабели. Гондольер греб к нему. Это могло продолжаться еще добрых десять минут. Рей не хотел смотреть на его медленное приближение и уронил голову на грудь.

– Ah-ool! – Крик звучал почти автоматически, естественно, как кошачье мяуканье, крик совы, ржание коня.

Рей услышал всплеск, словно гондольер сделал неудачный гребок или по его веслу ударила волна.

– Qua [20], – произнес Рей слабеющим, хриплым голосом.

– Vengo [21], vengo, – ответил низкий голос совсем рядом.

Рей взглянул туда и увидел за носовым фонарем человека, он стоял на корме слегка покачивающейся гондолы и греб.

– Ай-ай!.. Что случилось? Выпали из лодки?

Человек говорил на диалекте, и Рей едва его понимал.

– Меня столкнули.

Именно это Рей и собирался сказать: его в шутку столкнул приятель. Но у него не было сил говорить. Неуверенной ногой он нащупал борт гондолы и отпустил стержень. Сильные руки итальянца не дали ему упасть за борт и втащили в лодку. Рей беспомощно свернулся калачиком на дне гондолы. Ощущать ее жесткие ребра было так же приятно, как твердую землю.

Итальянец склонился над ним, помянул нескольких святых и спросил:

– Вас столкнули? Сколько же вы тут пробыли?

– Не знаю… – Зубы Рея выбивали дробь, голос срывался на фальцет. – Может быть, десять минут. Холодно.

– Аh, si! Un momento! [22]– Итальянец проворно прошел мимо Рея, открыл шкафчик на носу гондолы и вытащил сложенное одеяло и бутылку. Потом повернулся, задев Рея по носу туфлей, и наклонился: – Вот. Глотните из бутылки. Коньяк!

Рей поднес бутылку к открытому рту, стараясь не касаться стекла зубами. Один большой глоток – и его желудок ответил рвотным спазмом. Однако алкоголь остался на месте, плохой и разведенный бренди.

– Вам лучше войти внутрь, – сказал итальянец.

Заметив, что Рей не может двигаться, он забрал у него бутылку, вставил пробку и положил на днище. Потом подхватил Рея под мышки и потащил в укрытую часть гондолы, на двухместную скамью. Рей бессильно распростерся там, чувствуя себя немного виноватым. Он вдруг понял, что его правая рука, неподвижно вытянувшаяся на коврике сиденья, совсем ничего не ощущает, словно омертвела.