Микаэль Юрт - Ученик

– С каких пор тебя начали волновать такие вещи?

Торкель устало вздохнул.

– Они меня всегда волновали, потому что это дает моей команде свободу действий. Я знаю, что тебе на это наплевать. Ведь ты всегда поступаешь как тебе заблагорассудится. Но я тебя в последний раз предупреждаю. Возьми себя в руки.

Себастиан перебрал в голове все, что он делал, что говорил и как действовал с тех пор, как подключился к расследованию. Быстро пришел к выводу, что вел себя как обычно. Он говорил то, что думал, и не семенил на цыпочках в какой-то вечной благодарности. Но вылетать отсюда ему действительно не хотелось. Ему надо быть поблизости от Ваньи, но это не единственная причина. И теперь уже не главная. Если бы его несколько дней назад спросили, что могло бы уменьшить его интерес к Ванье, его зацикленность на ней, он бы ответил: ничто. Однако теперь произошедшее все больше занимало его мысли, заслоняя все остальное, даже Ванью. Из-за него убили четырех женщин.

– Я обязательно постараюсь, – сказал Себастиан, глядя на Торкеля с искренностью в глазах. – Я теперь не хочу отсюда уходить.

Торкель встал, подошел к приоткрытой двери и закрыл ее. Себастиан немного скептически наблюдал за коллегой, когда тот уселся в кресло напротив него. Что у него на уме?

– А что происходит с Билли? Он, похоже, пытается взобраться на пару ступенечек вверх, – сказал Себастиан в надежде, что сеанс терапии забудется, если он сместит фокус.

– Ты уходишь от темы.

– Да, хочу посмотреть, понимаешь ли ты намек.

– Я с удовольствием поговорю о Билли. В другой раз.

Торкель наклонился вперед и сцепил руки в замок, словно собираясь начать молиться. Плохой знак, Себастиан знал. Поза «весь во внимании».

– Себастиан, что произошло? Ты и раньше вел себя эгоистично, высокомерно и неприятно, но с тех пор, как мы снова встретились… Такое впечатление, что ты на ножах со всем и всеми.

Торкель замолчал. Вопрос повис в воздухе. Что произошло? Себастиан на секунду задумался над тем, что будет, если он действительно расскажет. О Лили. О Сабине. О счастье, какого он не переживал ни до, ни после. О волне, отобравшей у него все? Какой от этого может быть вред? Не исключено, что это даже создаст ему в группе чуть большее пространство для маневра. Торкель будет его жалеть, в этом он не сомневался. По-настоящему. Переживать так, как Себастиан не мог припомнить, чтобы кто-нибудь за него переживал с тех пор, как это случилось. Он, правда, не давал никому шанса, но тем не менее.

Ему мог быть полезен Торкель, истолковывающий все его поступки как реакцию на горе. Проявляющий к нему бóльшую снисходительность. Особенно если бы Себастиану удалось уговорить его ничего не рассказывать остальным. Если бы у них имелась общая тайна, нечто их связывающее.

Это его джокер.

Его бесплатный билет.

Он собирался приберечь его на случай крайней необходимости. Но какой-то ответ, он чувствовал, Торкелю дать надо. Просто встать, попросить его позаботиться о самом себе и уйти на этот раз нельзя. Он точно знал, что скажет. Будет честен.

– Я чувствую себя ответственным.

– За убийства.

Не вопрос, утверждение. Себастиан кивнул.

– В каком-то смысле я могу это понять, – подтвердил Торкель. – Но в их смерти ты не виноват.

Себастиан понимал это. Разумом. На уровне эмоций – другое дело. Говорить об этом было все-таки на удивление здорово. Наверное, он мог бы поговорить со Стефаном, но сомневался в том, что после случившегося может по-прежнему считать Стефана своим терапевтом. Себастиан звонил ему и оставил на автоответчике просьбу простить его. Стефан не перезвонил. Причем тогда Стефан еще не мог знать о том, что Аннетт убили. Если до него дойдет, что причиной послужило то, что она провела ночь с Себастианом, их отношения уже будет не восстановить. Вероятно, пришло время искать нового собеседника. В данный момент сойдет и Торкель.

– Знаешь, последняя, Аннетт. Я переспал с ней, чтобы разозлить своего терапевта.

– Вот как, а какие у тебя были мотивы, чтобы спать со всеми остальными?

Себастиан удивился вопросу и спокойному отношению Торкеля. Он ожидал осуждения. Возможно, мягкого – Себастиан ведь явно подавлен, – но все-таки осуждения. Моральный компас Торкеля был хорошо калиброван.

– Что ты имеешь в виду?

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты ведь не занят поисками своей единственной. Все женщины были для тебя просто каким-то… развлечением. – Торкель откинулся на спинку кресла. – Ты злоупотребляешь ими. Женщины ведь тебя не волнуют. Ни до, ни после.