Микаэль Юрт - Ученик

– Что же мы упустили? – Ей почти удалось не выдать голосом зарождающуюся злость.

Себастиан не ответил, а опять обратился к Торкелю:

– Я могу съездить на место преступления или нет?

Торкель тяжело вздохнул. Он уже довольно хорошо знал Урсулу. Ставить под сомнение ее профессиональную компетентность – такие вещи не проходят безнаказанно. У нее, возможно, есть другие недостатки и слабости, но в том, чем она занимается, она лучшая, и горе тому, кто утверждает обратное. У Торкеля возникло ощущение, что она уже жалеет, что не боролась против подключения Себастиана.

– Ванья, свози Себастиана в пригород Тумба.

Ванья остолбенела. Ее мимика, все ее тело говорили о том, что она думает о предложении провести время в машине один на один с Себастианом Бергманом.

– Я обязана?

– Да, обязана.

– Тогда поехали, – сказал Себастиан с широкой улыбкой и распахнул дверь в коридор.

Увидев, как Ванья неохотно встает со стула, мрачно глядя на Торкеля, Себастиан поймал себя на том, что испытывает чувство, к которому не приближался уже много, много лет.

Ликование.

Он опять работает и в первый же день проведет время в машине один на один со своей дочерью.

Разделить с кем-то жизнь можно, только имея собственную.

Где-то в глубине души он чувствовал, что это дело действительно может стать путем, по которому он сумеет сделать первые шаги к возвращению.

В темно-синей машине «Вольво» они сидели молча. Ванья выехала из полицейского гаража у площади Фридхемсплан, приостановилась возле охранника, показала удостоверение и затем продолжила путь по Дроттнингхольмсвэген. Себастиан пристально ее рассматривал. В том, что она сердита, нет никаких сомнений. Каждое движение наполнено раздражением – когда она переключала скорость, когда агрессивно меняла ряд, взгляд, который она бросила на него, когда он открыл окно, впустив в машину жаркое влажное лето.

– Если держать окно открытым, кондиционер не работает.

– Получить все нельзя.

Он свесил руку в открытое окно. Ее откровенность ему нравилась. Делала ее настоящей.

Живой.

Сильной.

Он так долго наблюдал за ней с расстояния, что ее близость вызывала почти головокружение. Давно он не чувствовал себя таким довольным, таким спокойным. Какой бы сердитой или злой она ни была, ему хотелось, чтобы мгновение в машине рядом с ней длилось вечно. Даже движение транспорта в Стокгольме казалось ему в данный момент гармоничным. Они молча выехали на шоссе Е4 в южном направлении. На подъезде к островам она, не выдержав, нарушила молчание.

– Ты мазохист?

Ее вопрос вырвал Себастиана из раздумий. Он повернулся к ней, толком не понимая, что она спросила.

– Что?… Нет.

– Зачем же ты вернулся? – От злости ее глаза сверкали. – Почему тебе хочется обязательно быть там, где ты никому не нравишься.

– Я нравлюсь Билли.

– Билли не относится к тебе откровенно плохо.

– Same shit, different name [21].

Себастиан позволил себе слегка улыбнуться. Неужели она полагает, что в своих действиях он руководствуется тем, что думают о нем люди?

– Неужели ты настолько привык к тому, что тебя ненавидят, что довольствуешься людьми, которые тебя терпят?

– Вероятно.

– Не будь ты таким засранцем, я бы тебя почти пожалела.

– Спасибо.

Он одарил ее благодарным взглядом. Увидел, как она еще больше разозлилась. Он испытывал странное чувство от того, что находится так близко к ней, и при этом только он обладает полностью правдивой картиной ситуации.

Ему так много хотелось о ней узнать. О чем она мечтает? О чем думает, сидя утром за завтраком? Над чем смеется с мужчиной, про которого думает, что он ее отец? Удастся ли ему когда-нибудь хотя бы приблизиться к тому, чтобы так узнать ее? Встретиться с ней каким-то иным образом, нежели в противостоянии?

– Кончай, – вдруг сказала она, глядя со злостью в его изучающие глаза.

– Что именно?

– Смотреть на меня так.

– Как?

– Вот так. Как ты смотришь. Я не хочу даже знать, о чем ты думаешь.

– Тебе никогда не догадаться…

Ванья сверкнула на него глазами почти с отвращением.

– Прекрати смотреть, черт подери!

Себастиан опять повернулся вперед. Сама того не зная, она вдруг приблизилась к правде, нащупала ее, без знания, без задней мысли. Ему не хотелось уходить от невозможного, а напротив, каким-то образом продолжать. Думать об этом было трудно, говорить еще труднее.

– Если бы мы с тобой встретились в другом… – Он сбился. Начал заново. – В другой момент жизни. Я хочу сказать… Знаешь, существуют поводы для…