Микаэль Юрт - Ученик

– Нет, ты теперь у нас, похоже, тянешь одеяло на себя.

Ванья свернула налево, на большую дорогу, и увеличила скорость. Еще критика. Собственно, за что? Билли быстро обдумывал, что же произошло – не только непосредственно сейчас, с женщиной с собакой, а за последнее время.

Что он сделал, чего он не сделал.

Он никак не мог припомнить, чтобы где-нибудь поступил неправильно. Честно говоря, даже когда отказался помочь ей с поиском. Он стремится развиваться. Хочет перемен. Настала пора разобраться в том, что же ее так безумно злит.

– Что с тобой?

Ванья не ответила. Просто продолжала ехать, будто бы полностью сосредоточившись на дороге. Билли не сдавался.

– Стоит мне поступить не точно так, как ты говоришь, или проявить инициативу, как ты просто выходишь из себя, – продолжил он. – Ты что, чувствуешь угрозу?

– В чем?

Призвук веселья в тоне. Будто она подавила смешок над нелепой мыслью. Билли выпрямился на сиденье.

– Во мне, – решительно заявил он. – Боишься, что я стану лучше тебя?

На этот раз она уже ничего не подавляла, а издала саркастический смешок.

– Да, конечно. Точно.

Она по-прежнему не отрывала взгляда от дороги. Билли показалось, что он различил в уголке рта усмешку, но не был уверен. Зато не уловить иронии в этих трех коротких словах было нельзя.

– Что ты хочешь этим сказать? – Теперь он уже не старался не выдать раздражения. Чего ради? Он действительно разозлился.

– Чем?

– Этим гоготом и «да», «конечно», «точно».

Ванья ответила не сразу. Имелось несколько вариантов. Можно продолжать молчать, игнорируя его и его вопросы. Можно сгладить, попросить прощения, если это прозвучало плохо, – дескать, она не хотела.

Или можно сказать, как есть.

– Я хочу сказать, что не боюсь того, что ты станешь лучше, чем я.

– А-а, и почему же?

– Потому что этого никогда не произойдет.

Билли откинулся на спинку сиденья. Он мог бы продолжить спрашивать: «Почему?» и «Почему нет?», но какой смысл? Ванья со всей откровенностью дала ему понять, что она думает о нем как о полицейском. Достаточно. Добавить нечего. Ванья явно придерживалась того же мнения. Они поехали дальше в молчании.

Харальдссон понял, что основательно опаздывает на работу, и, вывернув на автостраду, прибавил скорости. Хотя это не столь важно, уговаривал он себя. Ему не надо отмечать время прихода на службу. Он же начальник. Сейчас июль. Он может спокойно позволить себе гибкий график. Так сказать, авансом.

Будильник прозвонил в обычное время, но Йенни сонно перекатилась на его сторону и скользнула к нему под одеяло. Прижалась головой к ямке между его шеей и плечом, положила руку ему на грудь. Беременность еще была не особенно заметна, но Харальдссону показалось, что он чувствует возле члена небольшую округлость ее живота. Внутри жизнь. Их ребенок. Наполовину он, наполовину она. Иногда ему хотелось, чтобы ребенок больше походил на Йенни. Скажем, 70/30. Она такая красивая. Во всех отношениях. Что касается внешности – конечно, но… во всех отношениях. Возможно, считать, что кто-то красив во всем как человек, – это рассуждение в стиле журнала «Митт Ливс Новелль» [37], но Йенни действительно такая. Теплая, заботливая, умная, веселая. Все хорошее – это она. Иногда он просто не мог понять, как ему так повезло, что она стала его женой.

Он так радовался ее беременности. Разумеется, потому что станет отцом, но также и, возможно, больше, больше всего, потому что беременность сделала Йенни настолько счастливой. Это единственное, чего она желала на протяжении нескольких лет, и долго казалось, что он не сможет осчастливить ее. Что они не смогут стать родителями. Неважно, чья в этом была «вина». Ему это причиняло боль. Он хотел дать Йенни все.

Он любил ее.

Так сильно.

Он сказал ей об этом. Этим утром. Она в ответ обняла его еще крепче. Одно повлекло за собой другое. Они занялись любовью. Потом он опять повторил.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

– У меня есть для тебя на завтра сюрприз.

– Ш-ш… – Она приложила указательный палец к его губам. – Не говори больше ничего. Я не хочу знать.

На следующий день у них пятилетие свадьбы. Он распланировал весь день. Сначала он подаст ей завтрак в постель: чай, тосты с малиновым джемом и сыром, яичница с хрустящим беконом, дыня и клубника в шоколадном соусе. Он поедет на работу попозже – завтра тоже, сообразил он. Днем, когда Йенни будет на работе, за ней приедут и отвезут на спа-процедуры. В это же время к ним на участок приедут несколько парней и посадят яблоню согласно всем правилам искусства. «Ингрид Мари» [38]. Йенни любит яблоки с кислинкой, а в магазине растений или саженцев, или как он там называется, сказали, что тогда «Ингрид Мари» очень хорошо подходит. И название красивое. Если у них будет дочка, они смогут ее так назвать. Ингрид Мари Харальдссон. В предвкушении завтрашнего дня Харальдссон ликовал.