Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

– Да будет благословен Господь за то, что прислал мне таких гостей! Вот уже три года, как я не имел счастья принимать у себя бояр из Смоленска. Входите! – сказал довольный Прокоп.

Хозяин ввел дружинников в просторную комнату, обитую дубовыми панелями. В центре стоял квадратный стол, окруженный скамьями.

– Не откажете ли мне честь отведать хлеб-соль? Как гласит пословица, красна изба не углами, а красна пирогами!

– Благодарю тебя, боярин. Я ценю твое гостеприимство, но неотложное дело, приведшее меня в Ршу, вынуждает сразу же перейти к цели моего визита. Я хочу поговорить с тобой и… с твоей дочерью.

– С моей дочерью?

Боярин поднял густые брови. Несмотря на удивление, он из вежливости не стал задавать вопросы, готовые сорваться с его губ, а просто добавил:

– В таком случае мои гости не откажутся от кубка медовухи, которую подаст им сама Подлипа.

Поклонившись, Прокоп вышел. Через несколько минут он вернулся с юной боярышней. На ней был голубой наряд с рукавами, перехваченными на запястьях серебряными браслетами. Височные украшения в форме спирали свисали до плеч. На голове был венец, как и у всех девушек, а длинную белокурую косу украшали разноцветные ленты и нити речного жемчуга.

Подлипа несла блюдо, на котором стояли большой кувшин и три расписных деревянных кубка. Не глядя на гостей, она поставила блюдо на стол и поклонилась каждому из присутствующих. Артемий внимательно смотрел на нежное лицо с детскими круглыми щеками. Под его взглядом длинные ресницы боярышни задрожали.

– Не бойся, дитя мое. Садись рядом со мной, – сказал Прокоп. – Наши дорогие гости хотят поговорить со мной в твоем присутствии.

Подлипа молча села рядом с отцом и впервые подняла взгляд на дознавателя. У нее были темно-голубые глаза, а страх, который прочитал в них боярин, сделал их почти синими. Насыщенный голубой и сладострастный блеск, который полностью преобразил лицо юной боярышни, придал ее очаровательному, но немного заурядному личику толику настоящей красоты.

– Я с удовольствием поднимаю свой кубок за процветание этого дома и красоту юной боярышни, – сказал Артемий. – Но почему ты не принесла четвертый кубок, прекрасное дитя? Возможно, брат князя Олег с удовольствием присоединился бы к моему предложению выпить за здоровье своей невесты?

На мгновение юная боярышня застыла от ужаса. Потом, закрыв лицо руками, разрыдалась, прижавшись к отцу. Старый боярин гладил белокурые волосы, бросая на гостя взгляды, полные упреков.

– Почему ты сразу не сказал о цели своего визита, боярин? – спросил он. – Зачем было пугать ребенка? Ты мог бы обойтись и без нее!

Неожиданно дверь отворилась и в комнату ворвался Олег с горящим взором. Его рука лежала на эфесе меча.

– Вот и ответ на твой вопрос, – спокойно проговорил Артемий. – Не будь здесь твоей дочери, у благородного Олега, несомненно, не возникло бы желания присоединиться к нам. Приветствую тебя, брат князя, – обратился он к молодому человеку, вставая и кланяясь. – Прости, но серьезные события вынудили меня добраться до твоего убежища. Твой брат, наш любимый князь Владимир, поручил мне спросить, какая причина вынуждает тебя так долго задерживаться в Рше.

– А я прошу тебя, благородный Артемий, сначала объяснить мне, почему ты довел до слез мою… боярышню Подлипу.

Олег подошел к девушке и нежно взял ее за руку. Подлипа с отчаянием посмотрела на него сквозь слезы.

– Он обо всем догадался, – прошептала она. – Он знает, что ты… что мы любим друг друга и что…

– Ну что же! В таком случае боярин Артемий знает, что удерживает меня здесь! – с вызовом бросил Олег, а потом продолжил с горечью: – Я не хочу, чтобы меня жалели. Я хочу, чтобы меня поняли. Моему брату Владимиру неведомо, что такое любовь. Только политика имеет для него значение! И вот два месяца назад он нашел для меня невесту, княжну, которая приходится ему двоюродной сестрой. Он думает, что этот брак сможет укрепить единство русских земель. Правда, сначала я не сказал «нет»…

Олег замолчал и залпом осушил кубок, к которому Артемий не притронулся. Сделал несколько шагов, нервным движением поправляя полы свиты из красного атласа. Подошел к юной боярышне, положил руку ей на плечо и продолжил более спокойным голосом, в котором сквозила нежность, поразившая дознавателя:

– Это было до того, как я познакомился с боярышней Подлипой. Она дала понять, насколько жизнь может быть восхитительной, позволила мне осознать, что удовольствие, получаемое на пирах и на охоте, воинская слава, хитрости политики – все это меркнет при одной лишь улыбке, при одном лишь лучезарном взгляде возлюбленной.