Елена Арсеньева - Печать Владимира. Сокровища Византии (сборник)

Деметриос улыбнулся:

– Прости меня, боярин, но по сравнению с Византийской империей Русь – маленькая страна, и Владимир может жениться на ком угодно. Его брак ничего не изменит в судьбах мира.

– Благородный Деметриос, прошу тебя вернуться к вопросу, который я задал, – с плохо скрываемым раздражением сказал Артемий. – Что заставляет тебя думать, будто кража драгоценностей связана с заговором против Владимира? Во время пребывания в Смоленске ты заметил что-то подозрительное?

– Вовсе нет, боярин! – воскликнул грек. – Вижу, произошло недоразумение. Эта гипотеза кажется приемлемой, когда я думаю о внутренних делах Византии…

Наклонившись к дружиннику, Деметриос принялся говорить так тихо, что дознаватель улавливал только обрывки фраз:

– Логофет дрома [37], глава внешних отношений, плел интриги… Его шпионы всюду… Подлый заговор угрожает империи… У басилевса плохие советники, он окружен предателями…

– Я по-прежнему не понимаю, как все это связано с преступлением, совершенным здесь, в Смоленске! – нетерпеливо воскликнул старший дружинник. – И не надо говорить так тихо. Эта мера предосторожности, несомненно, необходима в Царьграде, но не здесь!

– Ты недооцениваешь власть логофета дрома! Впрочем, послы, покинувшие Смоленск, являются, несомненно, его сообщниками, поскольку именно он их назначил…

Вдруг Деметриос замолчал и схватил боярина за руку. Весь напрягшись, он несколько минут вслушивался в тишину.

– Там, в кустах, кто-то есть, – прошептал он.

– Да нет же, – возразил Артемий. – Успокойся, магистр, я запер на засов калитку палисада. Ее невозможно открыть бесшумно. Однако, я вижу, тема нашего разговора смущает тебя. А вот для меня она, напротив, представляет огромный интерес. Но поговорим о другом. Правда ли, что венецианцы – частые гости Византии?

– Да. Обычно это молодые дворяне, посланные дожем [38]. Они приезжают в столицу с верительными грамотами, что позволяет им быть представленными ко двору.

– В таком случае у тебя наверняка была возможность встретиться с нашим венецианским гостем Ренцо, – продолжал Артемий. – Он дворянин и довольно долго жил в Царьграде, поскольку выучил греческий язык. Его, вероятно, тоже представили ко двору?

– Нет, я никогда не встречал его до приезда в Смоленск. Возможно, он из числа тех честолюбивых молодых людей, которые посещают Византию, чтобы научиться ремеслу ростовщика, завязать полезные связи… Словом, так или иначе обогатиться. Почему ты спрашиваешь? Он утверждает, что бывал при дворе?

– Не прямо. Он заявил, что выучил греческий благодаря даме… которая, по его словам, была супругой высокопоставленного сановника.

– Вот поэтому я и не женился! – гневно воскликнул грек. – Мужчины, доверяющие женщинам, – глупцы. Посмотри на мою одежду, боярин, – добавил Деметриос, поднимая руку и поворачиваясь так, чтобы Артемий мог видеть большого золотого орла, вышитого на левой стороне красного плаща. – Некоторые наши одеяния неофициально называют «орел», другие – «море», третьи – «цветущий сад», в зависимости от кроя и расположения складок. Но все они предназначены для одной цели: скрывать тело, чтобы защитить его от холода и, главное, чтобы отвлекать наши мысли от плотских утех. Женщина же ввергает нас в грех. В руках женщины мужчина становится игрушкой ее капризов и забывает о своем великом долге – служить государству. Увы! То, о чем рассказывал венецианец, вполне может быть правдой.

Артемий собирался было ответить Деметриосу, но тут они оба отчетливо услышали металлический лязг калитки. Мужчины застыли в ожидании. Через мгновение из темноты появился Филиппос.

– Князь послал меня за магистром, – робко объяснил мальчик свой приход. – Его светлость ждет высокого гостя на ужин.

– Вот кто желанный гость! – воскликнул Деметриос, вновь обретая хорошее настроение. – Я действительно проголодался. Ты идешь, боярин?

– Нет. У меня много работы. Я отправляюсь в свои покои вместе с сыном и отроками, которых ты теперь знаешь.

– А! Буду признателен, если ты передашь мои извинения воину половецкого происхождения, – добавил Деметриос. – Я тоже непременно извинюсь перед ним при первой же возможности!

Артемий и Филиппос молча шли за греком. Деметриос расстался с ними при входе в зал для пиров, где уже сидел Владимир в обществе Гиты и Ренцо. Дружинник слышал громкий голос венецианца, которому вторил смех принцессы.

– Латинянину удалось рассмешить Гиту, – прокомментировал дознаватель. – Вероятно, его единственный полезный поступок за день.