Джон Карр - Все приключения Шерлока Холмса

– Линчевать проклятого ликвидатора! – кричали они. – Линчевать его!

Гуляки засмеялись, заулюлюкали, когда Макмердо втолкнули в полицейский участок. После краткого допроса, проведенного дежурным инспектором, его отвели в общую камеру. Там он увидел Болдуина и трех других участников вчерашнего нападения, их всех арестовали во второй половине дня, и они дожидались судебного разбирательства, назначенного на завтрашнее утро.

Но рука союза свободных людей дотянулась даже в эту закрытую крепость. Поздно ночью в камеру вошел тюремщик с мешком соломы для подстилки и достал из него две бутылки виски, стаканы и колоду карт. Арестованные провели веселую ночь без единой тревожной мысли об утреннем процессе.

Как оказалось, для этого и не было причин. Мировой судья не мог отправить дело в суд более высокой инстанции на основании свидетельских показаний. С одной стороны, наборщики и печатники признали, что свет был тусклым, а они были очень взволнованны и поэтому не могут показать под присягой, те ли это люди, кто напал на Стенджера. Однако они полагали, что это те самые люди. При перекрестном допросе, который вел умный адвокат, нанятый Макгинти, показания их стали еще более туманными.

Потерпевший уже сообщил, что на него напали совершенно неожиданно, и утверждал, что у человека, нанесшего первый удар, были усы. Он добавил, что это ликвидаторы, поскольку больше никто в городе ничего против него не имел, а те давно угрожали ему из-за правдивых передовиц. С другой стороны, твердые дружные показания шести граждан, в число которых входил высокий муниципальный чиновник, советник Макгинти, ясно указывали, что эти люди играли в карты в «Доме согласия» и разошлись через час после нападения.

Незачем говорить, что их оправдали и принесли извинения за причиненные неудобства, а капитану Мервину и полицейским вынесли косвенное порицание за чрезмерное усердие.

Вердикт этот был встречен аплодисментами зрителей, среди которых Макмердо видел много знакомых лиц. Братья по ложе улыбались и приветственно махали руками. Но были там и другие, они сидели, плотно сжав губы, и мрачно смотрели, как обвиняемые один за другим покидают скамью подсудимых. Один невысокий чернобородый решительный человек выразил их общие мысли, когда освобожденные проходили мимо него.

– Проклятые убийцы! – воскликнул он. – Мы еще доберемся до вас!

Если что-то и требовалось, чтобы укрепить репутацию Джека Макмердо среди членов ордена, так это наверняка арест и оправдание. Случая, когда человек, едва принятый в ложу, совершил нечто такое, чтобы ему пришлось предстать перед судом, в анналах общества еще не было. Макмердо уже зарекомендовал себя как добрый приятель, веселый гуляка и к тому же человек со вспыльчивым нравом, который не потерпит оскорбления даже от всесильного босса. Но ко всему прочему, товарищи Макмердо считали, что среди них нет ни одного, кто был бы способен так четко составить кровавый план и чья рука способна, не дрогнув, его выполнить. «Он будет самым лучшим парнем для чистой работы», – говорили друг другу старики и ждали, когда представится случай дать ему задание.

У Макгинти вполне хватало порученцев, но он понимал, что Макмердо – виртуоз. Поэтому чувствовал себя человеком, держащим на поводке свирепую гончую. Для мелких дел существуют дворняжки, но когда-нибудь он спустит этого зверя на крупную дичь. Несколько членов ложи, Тед Болдуин в том числе, были недовольны быстрым выдвижением новичка и ненавидели за это Макмердо, но держались подальше от него: к драке он был так же готов, как и к веселью.

Хотя Макмердо снискал расположение товарищей, в другой сфере, более важной, он утратил его. Отец Этти Шефтер не желал больше иметь с ним ничего общего и запретил ему появляться в своем доме. Сама Этти была так сильно влюблена, что не могла вырвать Макмердо из сердца, но здравый смысл подсказывал ей: брак с тем, кого считают преступником, не сулит ничего хорошего.

Как-то утром, после бессонной ночи, Этти решила увидеться с Макмердо, быть может, в последний раз и всеми силами постараться увести его от губительных влияний. Она отправилась к нему домой, о чем он часто просил ее, и вошла в комнату, которой Макмердо пользовался как гостиной. Он сидел спиной к двери и писал письмо. Этти внезапно охватил дух девичьего озорства – ей было всего девятнадцать лет. Как открылась дверь, Макмердо не слышал. Этти подошла на цыпочках и положила руку ему на плечо.