Энтони Гилберт - Будильник в шляпной картонке

– Интересно, почему он это сделал.

– Чтобы развеять мои пустые надежды, я полагаю.

– На мой взгляд, это странно. Если бы он вам не сказал, вы бы об этом не знали, верно?

– Ну, о том, что в ту ночь он был здесь поблизости, мне было известно.

– Но вы не знали, что он приходил к дому.

– Нет, конечно, не знал.

– Потому-то я и говорю, что странно, что он вам это сказал.

– Разве вы не видите, у него должна быть для этого причина. А кроме того, возможно, он считал, что это безопасно. Мертвые не выбалтывают секретов.

– То есть вы связываете его с отравленным виски, сэр?

– Ну, виски ведь не могло само себя отравить, правда?

– Безусловно, сэр. Вы предъявите ему обвинение?

– Послушайте, – взорвался я, – зачем я, по-вашему, плачу налоги? Разве мне не полагается защита полиции?

– Она вам нужна?

– Ну, во всяком случае, толку от нее немного. Я все еще жив отнюдь не благодаря ее попечению.

– В нашу задачу не входит препятствовать джентльменам подсыпать яд в стаканы. Мы не вмешиваемся, покуда преступление не совершено.

– Так вы по-прежнему сомневаетесь, что оно было совершено?

– Нет, сэр. Но, само собой, мы хотим быть уверены в собранных нами фактах.

– Из чего следует, что вы думаете, я мог сам подсыпать себе яд. В таком случае, уверяю вас, я бы сделал это как полагается, не прибегая к полумерам, и не пришлось бы мне на три четверти умереть, а потом вернуться к жизни с тем, чтобы предстать перед судом за попытку самоубийства [7]. Не говоря уж о том, с какой бы стати я это сделал?

– Именно этот вопрос я пришел с вами обсудить, сэр. Мне необходимо ваше заявление.

– Ну, не знаю, что еще и добавить. Я подробно рассказал вам, что именно произошло. Если вы хотите спросить, как у него появилась такая возможность, я вам отвечу. Я имел глупость выйти из гостиной в спальню, чтобы переговорить по телефону. Стакан с виски все это время стоял на столе.

– Я, собственно, не это имел в виду. Я, собственно, вот о чем. – Он протянул мне ладонь, на которой лежало что-то маленькое, круглое, темное. Я вгляделся.

– Что это такое?

– Пуговица.

– Ну да. И что? Зачем вы мне ее принесли?

– Судя по всему, она подходит к одному из ваших пиджаков.

– Моему? Но это самая обычная пуговица.

– Сама по себе пуговица ничего не доказывает, это так, но тут вот что, – и Фишер указал на клочок ткани, с которым пуговица составляла единое целое.

– А, понятно. Вы хотите сказать, это помогло вам найти пиджак, к которому пуговица была пришита.

– Вот именно, сэр.

– И вы его нашли?

– В вашем гардеробе, сэр, висит пиджак с дыркой на месте одной пуговицы.

– И дырка совпадает с этим клочком, как деталь головоломки?

– Да, сэр.

– И что? – Я был сбит с толку и этого не скрывал. – Где вы ее нашли, эту пуговицу?

– В кустах под окном библиотеки мистера Райта.

Я онемел. Потерял дар речи. События последних двух дней полностью вытеснили из моей памяти и Райта, и его самоубийство.

– Помните, на дознании слуга Райта Батлер вспомнил про сучки и листья, что валялись в комнате на ковре? – продолжил меж тем сержант. – Мы там все осмотрели и нашли это. Оставалось найти пиджак.

Я по-прежнему молчал. Было понятно, что я влип по самые уши. Оставалось только признаться начистоту. Изворачиваться и юлить смысла не было. Я проклял про себя свою глупость. Как можно было не осмотреть пиджак после того, как я выбрался из кустарника! Но единственным желанием моим на тот момент было унести ноги.

– Как вы его нашли? – наконец вымолвил я.

– Когда вы лежали без сознания, то все время говорили про какое-то письмо в кармане, ну, мы и начали его искать…

– И нашли пиджак?

– Да, сэр.

Я перевел дух:

– Пожалуй, я должен рассказать вам все, как было. Это правда, я был там той ночью, хотя к смерти Райта я не причастен.

– Да, сэр? – Фишер, выказав намек на сочувствие, снова обратился в робота.

– Да, не причастен. Суть в том, что мне случилось проходить мимо дома, когда я услышал звук выстрела. Стояла полночь, и вокруг было тихо. Я имею в виду, что это не мог быть звук лопнувшей автомобильной шины или что-то подобное, потому что никакого движения на улицах не было. Дома по обе стороны от дома Райта, как вы знаете, пустуют. Окна его дома также были черны, но я открыл калитку, по подъездной дорожке прошел к парадной двери и постучался. Никто не ответил. Я позвонил в дверь. Опять ничего. Наверное, самым очевидным было бы вызвать полицию, но я не понимал, что происходит. Это могла быть случайность, кто-то мог быть серьезно ранен; я хотел попасть в дом и выяснить, что происходит. Вспомнив, что у этих домов имеется черный ход, я свернул с Ромэри-стрит на Литл-Дэвид-лейн и прошел садом. В окне первого этажа горел свет, и в просвет между шторами можно было заглянуть в комнату. Я смог рассмотреть только тело, лежавшее на полу. Окно было приоткрыто, я поднял створку и протиснулся внутрь. Райт лежал так, как его впоследствии нашли, а револьвер валялся на ковре рядом. Я сразу понял, что он мертв. Ну, вы же сами видели тело.