Энтони Гилберт - Будильник в шляпной картонке

Раз коронер во мне не нуждался, я вернулся в Марстон и сразу же позвонил Банти.

– Я соскучился, – сказал я. – А потом хотелось бы увидеть письмо.

Мы уговорились встретиться в местном кафе. Когда я сделал заказ, она достала из сумочки листок бумаги. По виду бумага была той же, на какой напечатаны предыдущие письма, однако водяной знак был немного другой.

– Это поможет? – спросила Банти.

– Я оставлю его у себя.

– Зачем?

– Есть надежда отыскать пишущую машинку. Если это удастся, дело сделано.

Вернувшись домой, я сравнил это письмо и тот листок, что напечатал в комнате Росса. И шрифт оказался идентичным, и водяные знаки! Далее я решил предпринять следующее. Нет, я не отправлюсь с двумя этими листками в полицию. Гораздо лучше будет, решил я, если я добуду письмо от Росса, подписанное им самим и напечатанное на этой машинке. Я не сомневался, что достать такую улику особой сложности не представит. Поводом может послужить дознание по поводу смерти Филдинга. Я составлю свое письмо таким образом, что он будет вынужден на него ответить. Тогда я передам письма в полицию, и пусть там сами решают, как быть дальше. Фишер насчет писем скептически кривил губы, приятно будет увидеть, как его скепсис развеивается.

Отчет о дознании был опубликован в вечерних газетах, которые в Марстон пришли вскоре после обеда. Я не сомневался, что газетчики не пройдут мимо, такого рода дела всегда освещаются, а участие в деле Росса добавило ему интереса, ведь процесс по поводу убийства его отца стал криминальной сенсацией года по всей стране.

Старый Филдинг сам по себе никого особо не занимал. Он жил на пенсию, которую выработал, занимая скромный чиновничий пост. Было ему под семьдесят, и около девяти лет он обитал под кровом миссис Джаджес. Холостяк, он, похоже, не имел никаких родственников. Причин полагать, что он хотел лишить себя жизни, на поверхности не было.

– Но ведь в равной мере нет и оснований считать, что ему хотелось продлить свое существование? – предположил коронер.

– Он никогда не заговаривал о самоубийстве, и ни малейших нет признаков того, что он думал о чем-то подобном. Жизнь его была не слишком сладка, но характер у него был жизнерадостный, и на существование свое не жаловался.

– Правильно ли я понял, что в трубе водонагревателя оказалась тряпка?

– Сам я эту тряпку в трубе не видел, – сообщил врач, который давал показания.

– А кто видел?

– Полагаю, кто-то из постояльцев вынул ее из трубы еще до моего приезда.

Тут вызвали Гарри Росса, который сказал, что пошел в ванную посмотреть, что там могло случиться, ведь за несколько минут до того, когда он сам принимал ванну, все было в полном порядке.

– Вы не думаете, что тряпку засунули в трубу нарочно?

Росс помедлил с ответом:

– Ну, я могу выразить только свое личное мнение.

– То есть вы хотите сказать, что такое возможно.

– Видите ли, труба была очень плотно забита. Мне пришлось применить силу, чтобы эту затычку вытащить.

– Вы были знакомы с мистером Филдингом?

– Очень поверхностно.

– Он никогда не делился с вами своими мыслями?

– У него не было случая сделать это.

– Имелись ли у него какие-то финансовые проблемы?

– Если да, то он мне об этом не говорил.

– Если бы вам сказали, что он покончил жизнь самоубийством, вас бы это удивило?

– Не могу на это ответить. В самом деле, я плохо его знал. Но когда я с ним заговаривал, он всегда был весел и добродушен. А потом, что за странный способ покончить с жизнью!

На этот счет, похоже, нашлись разногласия. Ведь и другие способы имеют свои недостатки: яд и огнестрельное оружие есть не у каждого; чтобы броситься под поезд или кинуться из окна, необходимо недюжинное присутствие духа; газовые духовки людям в положении Филдинга недоступны, тогда как отравление угарным газом – дело известное, и угарный газ от водонагревателя так же смертелен, как выхлопные газы автомобиля. Да, если он и впрямь надумал свести счеты с жизнью, такой способ имеет свои преимущества.

На что миссис Джаджес гневно заявила, что мистер Филдинг никогда бы с ней так не поступил. Смерть постояльца для репутации пансиона – дело гибельное, а он был человек вдумчивый и обстоятельный.

Все эти разговоры о самоубийстве крайне меня удивили, но, конечно, про убийство никто не подумал. У кого мог быть повод желать смерти старому Филдингу?

То обстоятельство, что ванную в тот роковой час должен был занимать не злосчастный бедняга, а я, был мало кому известен.