Артур Конан Дойл - Все расследования Шерлока Холмса

Когда-то я дружил с одним человеком по имени Модсли, который связался с дурной компанией и только недавно вышел из Пентонвилла [79] Пентонвилл – большая тюрьма в Лондоне. . Мы как-то раз с ним встретились и разговорились о том, как совершаются кражи и как воры прячут свою добычу. Я знал, что могу довериться ему, не опасаясь, что он меня выдаст, потому что мне известны кое-какие его делишки. Я решил ехать к нему в Килберн и просить у него помощи. Он бы помог мне превратить камень в деньги. Но как добраться к нему, избежав опасности? Я вспомнил, чего мне стоило выйти из гостиницы, а тут нужно ехать в другой район города. Меня ведь в любую минуту могли задержать и обыскать, а у меня в кармане камень. Думая об этом, я стоял, прислонившись к стене, и смотрел на гусей, которые крутились у меня под ногами. И тут мне в голову пришла идея, как обвести вокруг пальца любого сыщика.

Несколько недель назад сестра говорила, что я могу выбрать любого из ее гусей в качестве рождественского подарка, а она от своих слов никогда не отказывается. Я возьму гуся и в нем привезу камень в Килберн. Во дворе был небольшой сарайчик, за него я загнал одну из птиц (большой жирный гусь с черной отметиной на хвосте), раскрыл ему клюв и засунул камень в глотку. Птица глотнула, и я почувствовал, как камень прошел по ее горлу в зоб. Только при этом птица начала отчаянно гоготать и бить крыльями. На шум вышла сестра, и, когда я повернулся, чтобы объяснить ей, в чем дело, гусь вырвался из моих рук и выбежал во двор, где паслись остальные птицы.

Сестра меня спрашивает:

– Джем, что ты делал с этой птицей?

– Ну, – говорю я, – ты же разрешила мне взять одного гуся на Рождество, вот я и проверяю, какой из них самый жирный.

– Да мы сами уже тебе выбрали птицу, – говорит она. – Вон тот большой жирный гусь, видишь? Мы его так и назвали – «Птица Джема». Их всего тут двадцать шесть. Из них один тебе, один мне, остальные две дюжины на продажу.

– Спасибо, Мэгги, – говорю я, – но, если можно, я бы хотел взять того, которого только что держал.

– Но твой гусь на целых три фунта тяжелее, – говорит, – мы его специально для тебя откармливали.

– Ничего. Я возьму того, что сам выбрал. И хочу забрать его прямо сейчас.

– Как хочешь, – даже немного обиделась она. – Так какого ты выбрал?

– Вон тот, большой белый с черной отметиной на хвосте, в самой середине стада.

– Хорошо. Режь и забирай.

Я так и сделал, мистер Холмс, и отправился вместе с этим гусем в Килберн. Я обо всем рассказал своему приятелю. Он так смеялся, что чуть бока не надсадил. Потом мы взяли нож и распотрошили птицу. И тут сердце мое словно остановилось. Внутри камня не оказалось, я понял, что произошла какая-то ужасная ошибка. Бросив у него гуся, я поспешил обратно на задний двор сестры. Но он был пуст. Я кинулся к сестре.

– Где гуси, Мэгги?

– Отправила торговцу, Джем.

– Какому торговцу?

– Брекинриджу в Ковент-Гарден.

– А среди них был такой же, как тот, которого я выбрал, с отметиной на хвосте?

– Да, Джем. Их два таких было, и я вечно их путала.

Конечно же, я все понял. Не теряя ни минуты, я бросился к этому Брекинриджу. Однако оказалось, что он уже продал всю партию до единого, но кому, говорить отказался. Вы сами слышали, как он разговаривал со мной, когда я еще раз к нему обратился. Сестра думает, что я сошел с ума. Порой мне самому это кажется. И теперь… теперь я превратился в вора, хотя и прикоснуться не успел к богатству, за которое продал душу. Господи, помоги мне! Господи, помоги!

Он закрыл лицо руками и зарыдал, судорожно дергая плечами.

Наступило долгое молчание. Было слышно лишь тяжелое дыхание неудавшегося вора, да Шерлок Холмс мерно постукивал пальцами по краю стола. Потом мой друг встал и распахнул дверь.

– Убирайтесь! – сказал он.

– Что? О, благослови вас Господь, сэр!

– Замолчите и убирайтесь!

Повторять не пришлось. Райдер бросился к двери, кубарем слетел по лестнице, потом хлопнула входная дверь, и с улицы донеслась торопливая дробь шагов.

– В конце концов, Ватсон, – сказал Холмс, протягивая руку к глиняной трубке, – я не обязан исправлять недостатки работы полиции. Если бы паяльщику грозил срок, это было бы другое дело, но этот парень на предстоящем суде показаний против Хорнера не даст, поэтому Хорнера должны будут отпустить. Наверное, я сам совершил преступление, но меня утешает только то, что мне, возможно, удалось спасти чью-то душу. Этот несчастный до того напуган, что больше никогда и думать не посмеет о том, чтобы нарушить закон. Но, если его сейчас отправить в тюрьму, оттуда он выйдет законченным преступником. И кроме того, сейчас ведь праздник. Судьба подкинула нам необычную задачку, и само ее решение – для меня лучшая награда. Но, доктор, нас с вами ожидает еще одно дело, напрямую связанное с птицей! Будьте добры, попросите экономку подать ужин.