С. Грэй - Темные горизонты

Поэтому я стою в дверном проеме и говорю. Болтовня – вот мое чертово решение любой проблемы. Я пытаюсь повысить голос, напомнить о своих правах:

– Послушайте, это наш дом, и я говорю вам, что вы должны уйти.

Но Марлис не слушает. Она уселась на полу и что-то подожгла, ее голос звучит уже громче, но я не могу разобрать ни слова.

– Вы меня слышите? Вы должны уйти.

Я направляюсь к ней, но всю комнату затягивает густой дым, едкий, зловонный, и я почему-то не могу в нем сориентироваться.

Ведьма встает и сует горящие листья мне под нос. Она вопит что-то, закатив глаза, и от крика начинает дрожать – дрожь распространяется от губ на подбородок, а затем на все ее тело. Этот вопль слишком громкий, слишком низкий, он точно бьет меня, и я отшатываюсь. Ловлю губами воздух – и вдыхаю дым. Я задыхаюсь. Я должен выдохнуть, но мою грудь свело, дым проникает в мое тело, и я чувствую, как он наполняет каждую клетку.

Потом что-то происходит с моими глазами – в сером дыме мне видятся яркие вспышки, озаряющие смутные очертания человеческих тел. Тяжело переставляя ноги, проходит какой-то горбун. Мужчина в древней одежде хватается за всаженный ему в грудь нож. Подается вперед рыцарь в латах, забрало поднимается, и я вижу за ним череп. Марширует солдат гитлеровской пехоты, кожа у него восковая, он проходит слишком близко, и я слышу исходящий от него запах разложения. Обезумевший мужчина замахивается топором на маленькую фигурку. Трое мужчин в балаклавах отрывисто выкрикивают приказы, топая сапогами по деревянной лестнице.

Это все ненастоящее. Я такое уже видел. Это просто воспоминания.

И словно мне удается развеять туман одним только усилием воли, одной только этой мыслью, я вдруг отчетливо вижу свою гостиную такой же, какой она была раньше, только сейчас здесь темнее, так, как бывает на рассвете. Последние клубы тумана тают в воздухе – и я вижу перед собой маленькую девочку. Она смотрит на меня, склонив голову к плечу.

Этого не может быть. Но она передо мной.

Я оглядываюсь. Ведьма ушла, но я все еще слышу ее тяжелое дыхание, ее всхлипы. Дым все еще висит в воздухе, но его запах изменился, стал сладковатым, как фимиам.

Зоуи смотрит на меня, она злая, под глазами пролегли темные круги, на подбородке – следы рвоты. Затем она вскрикивает и начинает плакать, будто только что на ее глазах уничтожили что-то, что она любит. Крюк внутри меня проворачивается вновь, и я знаю, что она чувствует то же самое.

Я подхожу к ней:

– Все в порядке, солнышко. Я не позволю ей забрать тебя.

Но она смотрит сквозь меня, на место, где я стоял до этого, и говорит, будто не слышит меня:

– Я должна тебе кое-что показать.

Ее голос изменился, в нем слышится боль, будто она стиснула зубы и едва может что-то произнести.

Потом я слышу какой-то стук за спиной.

Я следую за ней, и она ведет меня в кухню, распахивает вспучившуюся пузырями дверь в кладовку.

Открывает коробку, куда я все складывал, коробку, которую я спрятал за баллонами с газом на зиму.

– Что ты сделал? – спрашивает она.

Я смотрю на коробку.

– Я хотел, чтобы тебе стало лучше. Хотел вернуть тебя, малыш.

– Это не сработает, – говорит она. – Оно должно быть живым.

– Мамуля, все плохо пахнет! – Хейден наморщила носик, едва войдя в дом.

Мы с Марком решили, что ей лучше не присутствовать при ритуале, который собиралась проводить сангома Клары, и, поскольку мою машину все-таки починили, я отвезла малышку на пляж, а потом мы с ней побродили по торговому центру. Мне бы хотелось подольше оставаться вне дома, но Хейден раскапризничалась – сегодня было очень жарко, и она устала. Впрочем, сейчас она была права: везде воняло паленой полынью или какой там дрянью пользовалась эта шаманка, чтобы «очистить» дом.

Марк, выйдя из кухни, мельком поздоровался со мной и помог занести пакеты с покупками. Вид у него был виноватый, точно я застукала его за просмотром порно.

– Итак? – Я поудобнее устроила Хейден у себя на коленях. – Как все прошло?

– Как ты и говорила. – Он покачал головой. – Понятия не имею, как я на такое согласился.

– Мы согласились.

– Ага.

– Как же воняет! Что эта женщина тут натворила?

«И почему ты ей это позволил?»

– Не знаю. – Марк пожал плечами.

Я усадила Хейден на стульчик, пообещав приготовить ее любимые спагетти с сыром, и начала раскладывать покупки. Дверца холодильника не открывалась – иногда у нас так случалось. Я дернула изо всех сил, чуть не обрушив на себя морозильную камеру. На этот раз дверца распахнулась, и из холодильника повеяло запахом уксуса и тухлятины: испортился недоеденный бекон, хотя я и купила его совсем недавно, а уксусом воняло из открытой упаковки маринованной селедки – я вообще не могла понять, откуда она тут взялась. И это еще не все. В ящик с овощами пролился томатный сок и уже засох, образовав мерзкую багровую корку.