С. Грэй - Темные горизонты

Наверное, в тот момент меня окончательно охватывают усталость и холод – я почти не осознаю, что Стеф вернулась и растирает меня тонкими полотенцами Пети, потом помогает надеть джинсы – они все еще влажные – и набрасывает на меня плащ. Она бросает полотенца во дворе, накрывая ими тельце кошки, выводит меня на улицу и закрывает за нами дверь во двор. Я бреду по серым узким улочкам, Стеф, тяжело дыша, следует за мной.

В какой-то момент я почему-то прислоняюсь к стене, жмурюсь, а когда открываю глаза, оказывается, что Стеф вошла в какое-то здание и кричит на мужчину за столом. Тут так холодно. Я поднимаю воротник, и меня опять куда-то волокут.

– Подержи это, Марк, – говорит Стеф, вешая сумку мне на плечо.

Сама она тянет два наших чемодана на колесиках. Я трясу головой, щурюсь, пытаясь отогнать паутину, залепившую мне глаза, помочь жене, но я так устал…

– Представляешь, что учудил этот подонок? Сказал, что не отдаст нам чемоданы, потому что другой администратор, Серж, не имел права оставлять их в холле. «Вазве вы не знаете, какой сейчас теввовизм, мадам, нам всем повезло». Как же меня достал этот город!

Каким-то образом Стеф удается запихнуть меня в метро на площади Пигай, сделать пересадку и пройти по туннелю к узкой наземной станции пригородных электричек. Хотя еще темно, вокруг царит суета, люди спешат на работу. Часы на вокзале показывают 5: 52. Проделанного пути и некоторого времени поездки на электричке оказывается достаточно, чтобы я немного взбодрился. Настолько, чтобы сказать:

– Это был не я, Стеф.

Она молча кивает.

– Куда мы едем?

– На Северный вокзал, сядем в поезд до аэропорта.

– Но наш рейс только в одиннадцать вечера.

Стеф с негодованием поворачивается ко мне.

– По-твоему, я захочу провести еще хоть минуту в этом городе? Что ты предлагаешь? Прогуляться и посмотреть достопримечательности? Может, сходить к Эйфелевой башне, позавтракать в трехзвездочном отеле, а потом найти еще одну ***ную дохлую кошку?!

Люди в вагоне таращатся на нас.

– Т-с-с… – шепчу я. – Я же тебе говорю, это не я.

– Заткнись, Марк! Больше не говори ни слова.

Она складывает руки на груди и отворачивается.

Когда мы приезжаем на вокзал, я хотя бы уже могу нести и сумку, и чемодан. В гнетущем молчании мы плутаем по лабиринту туннелей и наконец выходим к автоматам с билетами. Я останавливаюсь и, прежде чем достать бумажник, оглядываюсь. Стоит раннее субботнее утро, на вокзале полно людей, и многие из них выглядят угрожающе: все эти капюшоны и кроссовки, типичное хулиганье. Я немного стыжусь своего поведения, но по нашим чемоданам и неуверенной походке сразу понятно: мы туристы, легкая нажива для мошенников.

Но все это становится неважным, когда я достаю бумажник и обнаруживаю там два евро и тридцать пять центов. И неработающую кредитную карточку. Стеф удается наскрести еще евро и сорок центов. Нам нужно двадцать евро на билет.

– Смотри. – Стеф указывает на турникеты у входа на нужную нам платформу. – Все проходят в тот широкий проем для багажа. У них нет билетов. Мы можем просто пристроиться за кем-то и выйти уже на той стороне. Все так делают.

– Ни в коем случае, Стеф! Путешествовать без билета незаконно. И мне все равно, делают так другие или нет.

– Что?! А какой у нас выбор?

Я молчу, не могу заставить себя открыть рот. Я подхожу к толпе, протягивая сложенные руки, – универсальный знак мольбы о помощи. Это ужасно, но если эта ситуация заставит меня преступить закон, я стану ничем не лучше их.

Стеф не пытается меня остановить.

– Ты, похоже, издеваешься, ***, – бормочет она, подталкивает чемоданы к перилам и прислоняется к заграждению, подперев подбородок ладонью.

Прямо сейчас мне хочется сквозь землю провалиться. Я бы не удивился, если бы кто-то из проходящих мимо гангстеров или жуликов – а тут точно есть и те и другие! – избил меня до полусмерти, забрал все, что у меня есть, и оставил меня валяться в пыли.

Эти сорок минут ужасны. Я не знаю, что расшатывает меня сильнее – собственный стыд или смущение Стеф, мечтающей оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда, подальше от меня. Я занимаюсь этим абсурдным, бессмысленным делом, и подростки смеются надо мной, туристы обходят меня десятой дорогой, а носильщики посылают куда подальше. И вдруг ко мне с улыбкой подходит высокий темнокожий мужчина в белом головном уборе. За ним следуют жена, дочь и сын, которые терпеливо наблюдают за происходящим. На жене пестрый хиджаб, на дочери – пурпурный. Сын одет в аккуратный костюм, он точно уменьшенная копия отца.