С. Грэй - Темные горизонты

«Стеф, не надо».

У меня перехватывает дыхание, в груди ноет. Пытаясь вдохнуть, я поспешно иду ко второй двери комнаты, но не могу… все еще не могу найти…

Загорается обычный свет, зеркала в комнате поблескивают. Я тут один.

Но кто же тогда вздыхает за моей спиной?

Я оглядываюсь и смотрю на пьедестал. Ни фигуры африканской женщины, ни испанской танцовщицы – там стоит высокая девушка-подросток с длинными светлыми волосами. Это не часть выставки: на девушке джинсы, красная футболка и кроссовки с принтом Скуби-Ду. Стройная, симпатичная, она похожа на Одетту, но не совсем. Она… господи, это… это не Зоуи. «Посмотри на нее еще раз», – уговариваю я себя. Это восковая фигура. Загляни в ее глаза.

Зоуи. Ей четырнадцать лет. Словно она никогда и не умирала.

А теперь она улыбается. Я подхожу ближе. Она открывает рот…

– Oh, monsieur, pardonnez! [23] – Экскурсовод возвращается в зал и поспешно направляет меня к выходу.

Дверь прямо в центре обитой бархатом стены. Я оглядываюсь через плечо, смотрю на пьедестал, но восковая фигура там – даже не девушка. Это испанский танцор в смокинге и с моноклем. Господи, Марк, возьми себя в руки!

В соседнем зале я вижу восковую фигуру Элтона Джона у пианино, молодую пару, снимающую сэлфи с Майклом Джексоном, женщину в парандже, делающую знак «мир» рядом с Бараком Обамой, позируя для фотографии, фигуру комика в усыпанном блестками наряде. Мое сознание не способно совместить улыбающихся туристов и ужас этих мертвых-но-не-совсем восковых фигур. Уверен, это просто сказывается посттравматический синдром – темнота и странность этого места, все эти вспышки в зале, должно быть, вызвали во мне какие-то воспоминания. Но я не могу отделаться от ощущения, что стеклянные глаза восковых фигур следят за мной, пока я блуждаю по залам музея, стараясь расслабиться и ожидая, когда же успокоится сердцебиение и восстановится дыхание.

В одном из залов на обитом красным бархатом пьедестале восседает фигура знаменитой французской актрисы. Черный парик в форме боб-каре чуть съехал в сторону, а когда я прохожу мимо, одна ресница отклеивается и падает ей на колени. Меня неотвязно преследует мысль о том, что волосы, которые использовались для сознания парика и ресниц, все еще в какой-то мере живы. Хотя я один здесь, комната полнится чуждым присутствием.

Зоуи было шесть, она подросла и превратилась в умную, красивую и веселую девчушку. Мы с Одеттой начали нормально спать, наша жизнь наладилась, мы были так счастливы и только недавно позволили себе помечтать, подумать о планах на будущее – это можно делать, только когда кризис ухода за маленьким ребенком уже миновал. А потом у Одетты начались боли. Врачи сразу диагностировали вторую стадию рака, и ей пришлось немедленно удалять матку, а потом проходить курс химиотерапии.

Зоуи вела себя молодцом, когда мамочка уставала, чувствовала себя обессиленной и страдала от тошноты. Малышка помогала Одетте краситься, а пока мама грелась на солнышке в новом шезлонге, приходила к ней поиграть в какие-нибудь спокойные игры. Она научилась делать бутерброды и заваривать чай. Но больше всего Зоуи пугало то, что Одетта облысела – впрочем, честно говоря, меня это тоже пугало. Если кто-то выглядит бледным и слабым, это уже нелегко, но все мы когда-то видели больных людей – и знаем, что обычно они выздоравливают. Но когда волосы выпадают клочьями, кажется, что они уже мертвы. Будто их тела сдаются, не хотят больше бороться.

Одетта проходила третий курс химиотерапии, когда меня начало беспокоить поведение Зоуи. Однажды вечером, когда Одетта ночевала в больнице, я купал дочку в ванной и заметил синеватые отметины у нее на руках. Это происходило уже не в первый раз, но раньше я списывал такие ранки на то, что любой ребенок может оцарапаться – в глубине души уже сознавая, что что-то тут не так. Но теперь это были уже не просто царапины, а след от укуса. Кожа вокруг покраснела, кое-где уже проступали синяки.

– Что с тобой случилось, дорогая?

Зоуи пожала плечами.

– Меня собака укусила.

– Что? Когда? Какая собака?

– Ну, собачка, которая живет возле магазина с мороженым. Напротив нас.

– Колли?

– Ага.

Зоуи шлепала по воде резиновыми уточками, как будто ничего особенного не произошло.

– Почему она тебя укусила? И что ты там делала?

Еще меня интересовало, когда это произошло. Почему, черт побери, моя дочка вздумала сама перейти дорогу и направиться к магазину? Или, может, Одетта водила ее на прогулку? Но она наверняка сказала бы мне, что Зоуи укусила собака.