Джон Карр - Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика (сборник)

Он самодовольно откинулся на стуле и, кажется, пробормотал: «Эх, когда-то и я был молод!» – но у Рэмпола сложилось впечатление, что молод он не был никогда. Его сразила мысль, что это отеческое отношение старого лысеющего мужчины к Дороти Старберт (лишь в разгоряченных мыслях Рэмпола) имеет под собой не столько или не только религиозное основание. Но почему, черт побери?! Ему припомнилось даже, как пастор слегка обнимал ее за плечи, когда они шли лугом…

– Мне захотелось уйти оттуда, – сказала девушка, часто дыша.

Их шаги быстро шуршали по траве.

– Мне хочется прогуляться… Быстрее.

– Я так и понял.

– Когда ты гуляешь, – начала объяснять она тем же прерывающимся голосом, – ты чувствуешь себя свободным. Тебе не надо оставаться в напряжении, словно ты, как жонглер, держишь в воздухе сразу несколько предметов и боишься упустить хоть один. Ох!

Им предстояло спуститься на темный луг, где высокая трава должна была заглушить их шаги. Их передвижение нельзя было услышать, зато они довольно явственно различили чей-то говор неподалеку. Неожиданно один голос стал слышен отчетливо. Он пронесся в легком воздухе, и вот что они услышали:

– Ты знаешь это слово не хуже меня. Это слово виселица, оно тебе хорошо известно.

Кто-то засмеялся. Дороти Старберт остановилась. Острый профиль ее лица на фоне темно-зеленой травы выражал страх.

– Мне кажется, нам надо поторопиться, чтобы застать продавца, – быстро сказала девушка. Ей пришлось повысить голос, чтобы ее было слышно. – О боже! Уже больше шести часов! Но если мы вдруг не успеем, я думаю, он оставит мне пачку сигарет… Здравствуй, Мартин!

Она ступила на дорогу, приглашая Рэмпола за собой. Голоса вдалеке теперь смолкли. Тощий молодой человек повернул к ней голову. Все в нем выдавало человека избалованного, с чувством собственного достоинства. Очевидно, он нравился женщинам. У него были темные волосы и презрительная улыбка. Еще он был немного пьян, поэтому слегка покачивался. За ним Рэмпол увидел пыльную тропинку, которая вилась серпантином.

– Привет, Дот! – ответил он. – Зачем же так неожиданно подкрадываться к человеку?

Он пытался говорить с американским акцентом. Взяв под руку друга, шедшего с ним, он явно стремился выказать достоинство или гордость. Друг же его, очевидно, состоял с ним в родстве. Некоторые черты их сходства были достаточно грубыми, а некоторые, напротив, очень деликатными. Одежда очень ему шла. В отличие от шляпы Мартина, его собственная сидела на голове как следует. Но в целом сходство было налицо. Родственник выглядел озабоченным, словно собственные руки казались ему слишком большими.

– Вы уже пили чай, Дороти? – спросил он. – К сожалению, нас сильно задержали.

– Конечно, конечно, – нетерпеливо проговорила девушка. – Могу я вас представить? Мистер Рэмпол, мистер Мартин Старберт. Мистер Рэмпол приехал из Америки, Мартин!

– Вы американец? – радостно вскричал Мартин. – Это прекрасно. А откуда? Нью-Йорк? Потрясающе. Я только что вернулся оттуда. У меня издательский бизнес. Где вы остановились? У Феллов? Ох уж этот старый пройдоха! Послушайте, давайте поднимемся к нам и немного выпьем.

– Мы собирались пить чай, Мартин, – сказал Герберт с заметным нетерпением.

– А, чай – это чепуха. Послушайте, приходите к нам.

– Иди-ка ты лучше пить чай, Мартин, – сказала ему сестра. – И, пожалуйста, не пей больше, сам же знаешь почему.

Мартин взглянул на нее.

– Я собираюсь на чай, – сказал он, разминая шею. – А помимо чая я намерен еще немножечко выпить. Пойдем, Берт.

Мартин забыл о присутствии Рэмпола, и американец был ему за это благодарен. Поправив шляпу, пьяный почему-то начал сметать пыль с рукавов и плеч, хотя сметать было нечего; покончив с этим, он прочистил горло. Когда невозмутимый Герберт последовал за ним, Дороти прошептала:

– Не позволяй ему уйти и посматривай, чтобы во время обеда с ним было все хорошо. Ты меня услышал?

Мартин ее тоже услышал. Он повернулся к ней, наклонил голову и скрестил руки.

– Ты, вероятно, думаешь, что я пьян? – сказал он, уставившись на нее.

– Прошу тебя, Мартин!

– Отлично. В таком случае я предоставлю тебе самой решить, пьян я или же нет. Пойдем, Берт.

Рэмпол ускорил шаг. Когда они дошли до поворота дороги, то услышали спор между братьями, низкий голос Герберта и возражения Мартина. Шляпа, надвинутая на глаза, лишь подчеркивала его гнев.

Некоторое время Рэмпол и Дороти шли молча. Эта встреча испортила им впечатление от природы, но вскоре ветер унес звуки ссоры через травы и луга. Небо было какого-то желтоватого оттенка, светилось, как стекло; на фоне этого цвета ели казались черными, а болотная вода играла золотистыми красками. Здесь была низменность, переходящая в пустошь. Белые овцы, пасшиеся вдалеке, больше напоминали игрушечных.