Эд Макбейн - Кровное родство

– Угу, – кивнул Карелла.

– Люблю. Честно.

– Конечно.

– Так вот, – Салли сцепил пальцы в замок, – я рассказал вам все, что вы хотели, так что давайте забудем эту историю с нападением, договорились?

– У меня есть идея получше, – медленно проговорил Карелла.

– Какая еще идея? – Льюис с подозрением посмотрел на детектива.

– Для начала мы отправим машину к тебе домой – посмотрим, как обстоят дела у твоей жены. Потом мы сравним кровь на твоей рубашке с кровью твоей жены. Вдруг это не ее кровь, а чья-то еще? Правда, с этим придется подождать до утра – лаборатория по ночам не работает. Ну а пока веселья ради мы тебя задержим по обвинению в двух нападениях. Договорились?

– Двух нападениях? – ахнул Льюис. – Каких двух? Моя жена заявление на меня подавать не будет. Она меня очень любит.

– А вот мы тебя – не очень.

– Чего? – не понял Салли.

– Я говорю о себе и своем напарнике, – пояснил Карелла. – До двух считать умеешь? Ты напал на него и на меня. Вот тебе и два нападения. Но это, Салли, пока должно волновать тебя меньше всего. Посмотрим, что покажут анализы крови.

Результаты анализов были готовы к десяти часам утра. В протоколе было сказано, что кровь Мюриэль Старк относится к первой группе, а Патриции Лоури – ко второй, и, несмотря на то что место преступления, тела и одежда обеих жертв (как покойной, так и выжившей) обильно залиты кровью обеих групп, кровь с рубашки Салли относится к третьей группе. У супруги Льюиса была как раз третья группа крови, поэтому, по всей вероятности, его рассказ о ссоре с женой был правдой. Кстати, о жене. Как оказалось, он ей сломал не только нос, но и челюсть с ключицей. В тот самый момент, когда Патрицию Лори выписывали из больницы, миссис Салли, наоборот, поместили туда, разместив в отдельной палате, которую вытребовал для супруги любящий ее до безумия муж.

Тем временем Карелла и Клинг, разместившись в инструктажной восемьдесят седьмого участка, принялись перебирать имевшиеся дела сексуальных преступников, после чего запросили аналогичные данные во всех участках города. В одиннадцать утра в воскресенье Карелла отправился домой к семье, а Клинг – к Августе Блэр.

Во время Второй мировой войны для нанесения ударов по вражеским целям американские бомбардировщики вылетали с аэродромов в Англии. Они летели сквозь разрывы снарядов зенитной артиллерии, будучи не в состоянии увильнуть от вражеских истребителей, – относительная маневренность к самолетам возвращалась только после сброса бомб. По вечерам экипажи бомбардировщиков пили в пабах, играли с местными стариками в дартс и пели американские песни, силясь забыть ужас, пережитый в небе над Германией.

Во время вьетнамской войны американскую пехоту сперва перебрасывали на вертолетах с раскиданных по джунглям баз в Сайгон, а оттуда их везли на самолетах либо в Японию, либо на Гавайи, где бойцов ждал отдых. После этого они опять отправлялись в джунгли – считалось, что за отпуск они набрались сил и снова готовы столкнуться с повседневным кошмаром войны. Таким образом, и у летчиков Второй мировой, и у пехоты времен вьетнамского конфликта развивалась занятная форма двоемыслия, позволявшая им в один момент быть воинами, сражающимися в боевых частях, а в другой момент фактически гражданскими лицами. Утром ты сыплешь бомбы на дымящиеся трубы завода, вечером – потягиваешь пиво. В пятницу ты садишь из пулемета по тропе с вьетконговцами, а в понедельник ты тащишь в постель шлюху в Гонолулу. Говорят, это помогало людям оставаться в здравом уме. Все хорошо в меру. Со службой в полиции примерно такая же история.

Когда становится совсем невмоготу, отправляешься домой. Принимаешь душ и переодеваешься. Наливаешь в бокал ледяной мартини или горячий глинтвейн. Гладишь собаку по голове, а жену – чуть пониже спины. А потом ты начинаешь про себя рассуждать, время от времени качая головой или цокая языком. Ты говоришь себе, что если человек решил стать полицейским, а не садовником, то вполне естественно, что он чаще всего будет иметь дело не с розами и грядками, а с преступниками и насилием. Если человек решил стать полицейским, он должен понимать, что служит в военизированной организации, каждый день выходящей на бой с преступным миром. Это война. А войны без жертв не бывает. Так что, если боишься вида крови, забудь о карьере полицейского. Ну или, скажем, нейрохирурга, который, кстати, заколачивает куда больше денег, чем страж закона. Кстати, если ты не выносишь крови, то и мясником тебе не стать. Однако коли уж стал полицейским, то, если хочешь остаться в живых, тебе нужно как можно быстрее обучиться одной хитрости. Той хитрости, которую освоили и экипажи бомбардировщиков Второй мировой, и несчастные пехотинцы времен вьетнамской авантюры. Как эпизодически радоваться жизни на гражданке. Карелла отправился домой к жене и детям, а Клинг – к Августе Блэр.