Виктория Томпсон - Убийство на площади Астор

Горничная вернулась почти мгновенно, и теперь ее глаза были широко распахнуты, что плохо сочеталось с маленьким личиком, а нерешительная манера поведения сменилась явным стремлением понравиться.

– Извините, мисс Деккер, я вас не узнала. Но я тут новенькая, я просто не освоилась… Миссис Деккер просит вас подождать в маленькой столовой, она сейчас спустится.

Сара облегченно выдохнула. Она и не заметила, что все это время задерживала дыхание. Хотя Сара не думала, что ее откажутся здесь принять, такая возможность тем не менее существовала. Ее родители просто бесились от ярости – точно так же, как и сама Сара, – когда она со скандалом убралась из их жизни после гибели Тома. Но прошедшие годы, видимо, несколько смягчили их отношение к дочери. Во всяком случае, мать к ней стала относиться мягче.

Сара была только рада посидеть и подождать. Время не совсем подходящее для дневных визитов, так что, по всей видимости, мать не была должным образом одета. Миссис Деккер никогда не позволила бы себе явиться перед дочерью одетой не самым изысканным образом, раз уж та появилась здесь в первый раз за последние три года, так что задержка неизбежна.

В маленькой столовой мать обычно занималась личными делами – писала письма, читала, управляла домашним хозяйством. Комната была обставлена проще, чем помещения для официальных приемов, но здесь царил уют. Совершенно понятно: мать желает, чтобы первый за три года визит Сары не был подчинен строгим и незыблемым социальным установкам, коими управлялась вся их остальная жизнь.

В комнате чуть пахло духами матери. Сколько Сара себя помнила, миссис Деккер предпочитала этот легкий цветочный аромат. Запах духов принес с собой горько-сладкие воспоминания о более счастливых временах.

И как только Сара могла прожить все эти годы, ни разу не повидавшись с собственной матерью? Их противоречия тогда представлялись необыкновенно важными, но сейчас, вспоминая любящую женщину, что ее вырастила, Сара чувствовала лишь сожаление, что вела себя столь упрямо. Наказав собственных родителей, она наказала и саму себя, лишившись любви и ласки, которые ей могла дать только мать.

Не в силах справиться с этими воспоминаниями, Сара принялась расхаживать по столовой взад-вперед, рассматривая все, что попадалось на глаза. Она узнавала некоторые вещи, которые переехали сюда из их дома на Вашингтон-сквер, где Сара выросла. Письменный стол все тот же, миссис Деккер всегда за ним сидела. Сара помнила, как в детстве она бегала между его изящными изогнутыми ножками, стараясь привлечь внимание матери.

На столе лежал наполовину исписанный четким почерком лист бумаги с выражением благодарности кому-то за приглашение на официальный обед. Стол у окна был новый, но Сара узнала стоявшую на нем вазу. Мать купила ее на рынке в Египте во время одной из своих поездок за границу. Застекленный шкафчик для всяких редкостей хранил целый набор разных сокровищ; некоторые Сара помнила, другие явно приобретены недавно. Она все еще рассматривала и изучала их, вспоминая связанные с ними истории, когда дверь распахнулась и в комнату влетела миссис Деккер.

– Сара! – воскликнула она, приближаясь к дочери с распростертыми объятиями.

Та взяла ладони матери в свои и поразилась, какие они у нее холодные. Как будто мать потрясена этим неожиданным визитом, что, несомненно, имело место. Кажется, ее даже пробирала дрожь. Ну, может быть, чуть-чуть. А может, это Сару пробила нервная дрожь от подобной мысли.

На какой-то момент она разрешила себе насладиться чистой радостью от встречи с матерью. Вдыхая знакомый с детства аромат духов, целуя по-прежнему гладкие щеки, Сара тонула в приливе абсолютной любви и счастья и в глазах матери видела то же самое. Когда она чуть отстранилась, эти глаза продолжали пожирать ее, вбирать в себя все ее черты и детали туалета.

– Выглядишь ты… прекрасно, – сказала миссис Деккер, но в этих словах содержался вопрос. Она явно решила, что Сару привела в родной дом новая трагедия.

– Да, я в полном порядке, спасибо. По правде говоря, мне никогда не было так хорошо, как теперь.

На лице матери отразилось сомнение. И беспокойство.

– Ты в этом уверена? Твои руки… Что ты с ними сделала, Сара? Во что ты их превратила? Кожа напоминает старые изношенные ботинки!

Сара смущенно опустила взгляд на свои руки, которые по-прежнему сжимала мать.

– Я же работаю, мама. Мне ведь нужно зарабатывать себе на жизнь.