Артур Конан Дойл - Знак четырех. Собака Баскервилей

Стоял сентябрьский вечер: семи часов еще не пробило, но день выдался хмурым, и над огромным городом навис плотный, сочащийся влагой туман. Грязные тучи мрачно нависали над грязными улицами. На Стрэнде фонари – туманные пятна рассеянного света – отбрасывали слабый круговой отблеск на скользкую мостовую. Витрины магазинов лили желтое свечение на густой от сырости воздух и заполненную толпой улицу. Мне чудилось что-то зловещее и призрачное в бесконечном потоке лиц, мелькавших в этих узких желтых полосах, – лиц печальных и радостных, изнуренных и веселых. Как и весь человеческий род, они переносились из мрака в свет и вновь во тьму. Я не слишком впечатлителен, но этот тягостный унылый вечер и странное задание, за которое мы взялись, тревожили и угнетали меня. Глядя на мисс Морстен, я догадывался, что она переживает точно то же. Один только Холмс был совершенно невосприимчив к мелким помехам из внешнего мира. Он держал на колене открытый блокнот и время от времени при свете карманного фонарика заносил туда какие-то цифры и пометки.

У бокового входа в театр «Лицеум» уже собралось много народу. Перед фасадом грохотал непрерывный поток карет и хэнсомов, освобождавшихся от груза: мужчин в накрахмаленных рубашках и женщин в шалях и бриллиантах. Не успели мы достичь третьей колонны, где было назначено наше свидание, как к нам обратился невысокий, смуглый и бойкий человек в одежде кучера.

– Вы сопровождаете мисс Морстен? – спросил он.

– Я мисс Морстен, а эти два джентльмена мои друзья, – ответила она.

Он устремил на нас вопросительный и насквозь пронизывающий взгляд.

– Простите, мисс, – произнес он настойчивым тоном, – но я вынужден взять с вас клятву, что никто из ваших спутников не служит в полиции.

– Ручаюсь вам в этом, – подтвердила мисс Морстен.

Незнакомец пронзительно свистнул. Уличный мальчишка подвел к нам кэб и отворил дверцу. Встретивший нас человек забрался на место кучера, а мы заняли места внутри. Не успели мы там устроиться, как возчик хлестнул лошадь и мы с бешеной скоростью понеслись по туманным улицам.

Ситуация была странная. Мы направлялись неизвестно куда, неизвестно зачем. Либо это приглашение было от начала до конца розыгрышем, что совершенно исключалось, – либо имелись все основания полагать, что наше путешествие сулит какие-то важные открытия. Мисс Морстен, как всегда, держалась собранно и решительно. Я пытался подбодрить и развлечь ее воспоминаниями о своих приключениях в Афганистане, но, по правде говоря, был так взволнован и меня разбирало такое любопытство насчет цели нашего путешествия, что мои рассказы были не слишком связными. И по сей день мисс Морстен утверждает, будто я поведал ей волнующую историю о том, как среди ночи в мою палатку сунулся мушкет и я выстрелил в него из двуствольного тигренка. На первых порах я еще представлял, в какую сторону мы движемся, но из-за скорости и тумана (к тому же Лондон мне был знаком плохо) потерял ориентацию. Я уже ничего не понимал, кроме того, что путь нам предстоял, по всей видимости, далекий. Впрочем, Шерлока Холмса было не так просто сбить с толку: пока кэб с грохотом проносился по площадям, нырял и выныривал по извилистым переулкам, мой друг бормотал:

– Рочестер-Роу, а вот и Винсент-Сквер, сейчас выезжаем на Воксхолл-Бридж-роуд. Похоже, направляемся в саррейскую сторону – да, я так и думал. Сейчас мы на мосту – видно, как блестит река.

В самом деле, мы мельком увидели полоску Темзы, где фонари отражались на широкой глади, но наш кэб мчался дальше и вскоре углубился в лабиринт улиц на другом берегу.

– Вордсворт-роуд, – продолжал мой компаньон, – Прайори-роуд, Ларкхолл-лейн, Стокуэлл-Плейс, Роберт-стрит, Колдхарбор-лейн. Кажется, мы попадем не в самые фешенебельные районы.

Действительно, мы достигли сомнительной и мрачной местности. Длинные ряды унылых кирпичных домов оживляли только резкий свет и мишурное сияние пивных на углах. Дальше следовала череда двухэтажных вилл с миниатюрными палисадниками, а затем опять нескончаемые ряды новых кирпичных строений – чудовищных щупалец, которые гигантский город запускает в сельскую местность. Наконец кэб подъехал к третьему дому в очередном ряду. Все эти дома пустовали; тот, у которого мы остановились, так же окутывала темнота, как и соседние, и только один-единственный огонек мерцал в кухонном окне. На наш стук, однако, дверь немедленно распахнулась, и перед нами предстал слуга-индиец в желтом тюрбане и белой свободной одежде с желтым поясом. Эта восточная фигура выглядела до странности неуместной в обычном дверном проеме третьеразрядного загородного жилого дома.