Артур Конан Дойл - Знак четырех. Собака Баскервилей

Мы вскарабкались туда по стремянке. Холмс опять направил свет на отпечатки ног в слое пыли:

– Мне хочется, чтобы вы повнимательнее всмотрелись в эти следы. Замечаете в них что-то особенное?

– Это следы ребенка или маленькой женщины.

– Если говорить о размере. А еще?

– Да нет, следы как следы.

– Ничего подобного. Взгляните-ка на этот отпечаток правой ноги. Вот я ставлю рядом свою босую ногу. В чем разница?

– Ваши пальцы тесно прижаты друг к дружке. А здесь они растопырены.

– Именно. В том-то и штука. Запомните это. А теперь, будьте добры, подойдите к слуховому окошку и понюхайте нижнюю раму. Я постою тут: у меня в руке платок.

Я выполнил указание Холмса, и в нос мне ударил запах дегтя.

– Сюда Номер Первый поставил ногу, когда выбирался на крышу. Если уж вы напали на след, Тоби не составит труда его учуять. Скорее вниз, отвяжите Тоби – и полюбуйтесь на Блондена.

Выйдя из дома во двор, я увидел, как Шерлок Холмс, похожий на громадного светляка, медленно ползет по коньку крыши. Затем он скрылся за скопищем дымовых труб, появился снова и снова исчез на противоположной от конька стороне. Я обошел дом и обнаружил, что он устроился на угловом карнизе, рядом с водосточной трубой.

– Ватсон, это вы? – крикнул он.

– Я.

– Вот то самое место. Что это там чернеется внизу?

– Бочка для дождевой воды.

– Накрыта крышкой?

– Да.

– Лестницы нигде нет?

– Нигде.

– Черт бы побрал этого мерзавца! Тут шею можно в два счета сломать. Ну что ж, где он сумел взобраться, там я сумею спуститься. Водосточная труба на ощупь довольно надежная. Итак, на старт!

Послышалось шуршание ног о трубу, и фонарь пополз вниз по стене. Затем Холмс легко спрыгнул на крышку бочки, а оттуда – на землю.

– Проследить его путь ничего не стоило, – заявил он, натягивая носки и ботинки. – Черепица расшаталась под его ногами, и в спешке он обронил вот это. Мой диагноз подтвердился, как любите выражаться вы, медики.

Холмс протянул мне что-то вроде мешочка или кисета, сплетенного из цветной соломки и украшенного дешевым бисером. Формой и цветом предмет напоминал портсигар. Внутри обнаружилось полдюжины игл из темного дерева, заостренных с одного конца и округленных с другого: в точности такая сразила Бартоломью Шолто.

– Адское оружие, – проговорил Холмс. – Осторожнее, не уколитесь. Очень рад, что они у меня в руках: вероятно, это весь запас. Меньше риска, что они того и гляди вопьются в кожу мне или вам. Я бы предпочел пулю Мартини – Генри. Вы готовы совершить шестимильную пробежку, Ватсон?

– Вполне.

– Ваша нога не подведет?

– Ручаюсь.

– А ну-ка, песик, сюда, ко мне! Умница Тоби, умница! Нюхай, песик, нюхай!

Холмс поднес пропитанный креозотом носовой платок к собачьей морде. Тоби, расставив мохнатые лапы и забавнейшим образом вывернув голову, внюхивался с видом знатока, изучающего букет дорогого марочного вина. Холмс отбросил платок, прикрепил прочный поводок к ошейнику Тоби и подвел собаку к бочке с водой. Тоби тотчас залился пронзительным прерывистым визгом, уткнулся носом в землю, высоко задрал хвост и прытко помчался по следу, натянув поводок. Нам оставалось только побыстрее переставлять ноги.

Небо на востоке начало бледнеть, и в холодном сумеречном свете мы могли видеть хоть немного дальше. Позади одиноко и печально вздымался массивный квадратный дом с темными глазницами окон и высокими голыми стенами. Наш путь пролегал прямо через примыкавший к дому участок, почти сплошь изрытый ямами и канавами. Вся усадьба, с торчавшими повсюду кучами земли и одичавшими кустарниками, выглядела запущенной и зловещей, в полной гармонии с разыгравшейся здесь мрачной трагедией.

Когда мы достигли каменной ограды, Тоби, нетерпеливо поскуливая, понесся вдоль нее, пока не остановился в углу, затененном молодым буком. На стыке двух стен недоставало нескольких кирпичей; пустоты были стерты и округлены понизу, словно их частенько использовали в качестве ступенек. Холмс взобрался по ним наверх и, взяв у меня Тоби, опустил его по другую сторону стены.

– Человек на деревяшке оставил здесь отпечаток руки, – сообщил он мне, когда я поднялся следом за ним. – Вот пятнышко крови на белой штукатурке. Большая удача, что вчерашний дождь был не очень сильный! С их бегства прошло двадцать восемь часов, но запах на дороге наверняка не выветрился.

Признаться, я питал на этот счет некоторые сомнения: за это время по Лондонской дороге проехало множество экипажей. Впрочем, сомнениям вскоре настал конец. Тоби, переваливаясь с боку на бок, уверенно двигался прежним курсом. Ясно было, что резкий запах креозота выделялся среди всех прочих.