Гилберт Честертон - Бог Гонгов

– Вы совершенно правы, милорд, – согласился Браун. – Мой рассказ будет недолгим.

Он убрал томик в кожаной обложке в карман своего пальто.

– Мы узнали все необходимое из этой книги, но вы можете изучить ее, если захотите убедиться в моей правоте. Негр, который только что вышел отсюда – один из самых опасных людей на свете, потому что европейский разум сочетается в нем с инстинктами каннибала. Он превратил обычную ритуальную бойню, принятую у его соплеменников, в очень современное и даже научное тайное общество убийц. Он не знает, что мне известно об этом; впрочем, я и сам не могу это доказать.

После небольшой паузы священник продолжил свой рассказ:

– Если бы я хотел кого-то убить, какой наилучший способ можно найти, чтобы остаться наедине с жертвой?

Глаза лорда Пули холодно блеснули, когда он посмотрел на маленького священника.

– Если вы хотите кого-то убить, то я бы посоветовал сделать это, – язвительно произнес он.

Отец Браун покачал головой, словно убийца с гораздо более обширным опытом.

– Фламбо говорил то же самое, – со вздохом отозвался он. – Но подумайте вот о чем. Чем более одиноким человек себя чувствует, тем меньше вероятность, что он окажется в полном одиночестве. Он окружен пустыми пространствами, и как раз это делает его более заметным. Разве вы никогда не видели одинокого пахаря с вершины холма или одинокого пастуха посреди долины? Приходилось ли вам прогуливаться вдоль прибрежных утесов и видеть одинокого человека, бредущего по песку? Если бы он раздавил краба или, скажем, убил своего кредитора, разве вы бы не узнали об этом? Нет, нет и нет! Для умного убийцы, такого, как вы или я, такой план совершенно не подходит.

– Но какой другой план можно придумать?

– Только один, – ответил священник. – Нужно сделать так, чтобы все остальные смотрели в другую сторону. Человека задушили рядом с большой трибуной в Эпсоме. Каждый мог видеть это, когда трибуна была пустой, – любой бродяга в кустах или проезжающий мимо автомобилист. Но никто бы этого не заметил, когда трибуна набита до отказа, болельщики ревут, а их фавориты забивают – или не забивают – победный гол. Затянуть удавку на горле и затащить тело за створку ворот можно в несколько мгновений, при условии что время выбрано правильно.

Он повернулся к Фламбо.

– То же самое, разумеется, произошло с беднягой, который лежал под эстрадой. Его опустили в пролом (то был не случайный пролом) в кульминационный момент представления, когда смычок великого скрипача или голос великого певца выводил чарующие рулады. Точно так же и здесь нокаутирующий удар оказался бы не единственным. Этому грязному трюку Черный Нед научился у старого Бога Гонгов.

– Кстати, о Мальволи… – начал было лорд Пули.

– Мальволи не имеет к этому никакого отношения, – сказал священник. – Осмелюсь предположить, они привезли с собой нескольких итальянцев, но те милейшие люди, о которых вы говорили, – вовсе не итальянцы. Это октероны [1]и всевозможные африканские полукровки разных мастей. Боюсь, что мы, англичане, считаем всех иностранцев похожими друг на друга, если они смуглые и грязные. Кстати, – с улыбкой добавил он, – у меня есть подозрения, что англичане не смогут провести тонкое различие между нравственным характером моего вероисповедания и культом вуду.

Яркие краски весны расцветили побережье Сивуда, наводненное отдыхающими семьями и душевыми кабинками, бродячими проповедниками и негритянскими музыкантами, прежде чем друзья снова увидели его, но задолго до окончания разбирательства по делу странного тайного общества. Почти повсюду знание об их загадочной цели умирало вместе с ними.

Труп человека из отеля был найден в море, где он дрейфовал вдоль берега, словно масса спутанных водорослей. Его правый глаз навеки закрылся, но левый был широко раскрыт и блестел как стекло в лунном свете. Черного Неда настигли в нескольких милях от городка, но он смог уложить трех полисменов своим ударом с левой. Оставшийся в живых офицер был настолько поражен и огорчен этим обстоятельством, что негру удалось уйти. Но этого было достаточно, чтобы зажечь энтузиазм всех английских газетчиков, и около двух месяцев главная цель Британской империи заключалась в том, чтобы помешать «отчаянному негру» выбраться из страны морским путем. Людей, чье телосложение хотя бы отдаленно напоминало его мощную фигуру, подвергали тщательнейшим допросам и заставляли тереть лицо, как будто белую кожу можно было имитировать с помощью меловой маски. Каждый английский негр попал под особый контроль и был вынужден регулярно являться в полицию, а суда, выходящие из английских портов, скорее приняли бы на борт василиска, чем темнокожего человека. Люди узнали, какой ужасной, огромной и безмолвной была власть жестокого тайного общества, и к апрелю, когда Фламбо и отец Браун прогуливались по набережной вдоль парапета, Черный Человек означал для Англии почти то же самое, что некогда означал для Шотландии [2].