Гилберт Честертон - Бог Гонгов

Услышав возглас у себя за спиной, Фламбо резко обернулся. Голос исходил откуда-то снизу и обращался скорее к ботинкам Фламбо, чем к нему самому. Он моментально протянул руку, но не смог удержаться от смеха. По той или иной причине деревянный помост провалился под отцом Брауном, и злосчастный маленький священник рухнул на мостовую. Однако ему хватило роста, чтобы его голова выглядывала из пролома среди треснувших досок, словно голова Иоанна Крестителя на блюде. На его лице застыло смущенное и немного расстроенное выражение, вероятно, как и у Иоанна Крестителя.

Секунду спустя он тоже улыбнулся.

– Должно быть, дерево подгнило, – сказал Фламбо. – Хотя странно, что доски выдержали меня, а вы попали на слабое место. Дайте-ка я вытащу вас.

Но священник внимательно разглядывал края и углы пролома. На его лицо вдруг набежала тень.

– Давайте же! – нетерпеливо воскликнул Фламбо, протягивавший мощную загорелую руку. – Разве вам не хочется выбраться наружу?

Священник вертевший в пальцах щепку, отлетевшую от треснувшего дерева, не сразу ответил ему.

– Наружу? – задумчиво повторил он. – Пожалуй, нет. Я лучше загляну внутрь.

Он так стремительно нырнул во тьму под деревянным настилом, что широкополая пасторская шляпа слетела с его головы и осталась лежать на полу.

Фламбо снова обвел взглядом сушу и море и снова не увидел ничего, кроме стылого моря, такого же холодного, как снег, и заснеженной равнины, такой же ровной, как море. За его спиной послышался шорох, и маленький священник выбрался из дыры в полу еще быстрее, чем провалился туда. Выражение его лица было уже не сконфуженным, а решительным, и – возможно, лишь из-за снежных отсветов, – он выглядел немного более бледным, чем обычно.

– Ну как? – поинтересовался его рослый товарищ. – Вы нашли божество местного храма?

– Нет, – ответил отец Браун. – Но я нашел нечто более важное: место жертвоприношения.

– Что, черт побери, вы имеете в виду? – встревоженно спросил Фламбо.

Отец Браун не ответил. Нахмурив брови, он всмотрелся в унылый ландшафт и вдруг указал пальцем.

– Что это там за дом? – спросил он.

Проследив за направлением его пальца, Фламбо впервые увидел угол дома, стоявшего ближе, чем фермерское подворье, но большей частью скрытого за деревьями. Здание было небольшим и находилось довольно далеко от берега, но блеск позолоты указывал на то, что оно было частью курортного антуража наряду с эстрадой, миниатюрными садами и скамейками из гнутого железа.

Отец Браун соскочил с эстрады, и его друг последовал за ним. Пока они шагали в указанном направлении, деревья расступились вправо и влево, и они увидели небольшой, довольно аляповатый отель, какие часто встречаются на курортах, – заведение с дешевым баром, а не с баром-рестораном. Почти весь фасад состоял из золоченой лепнины и фигурного стекла; на фоне свинцово-серого моря и сумрачно-серых деревьев от всей этой мишуры веяло какой-то призрачной меланхолией. У обоих возникло смутное ощущение, что если в такой гостинице и можно что-нибудь съесть или выпить, это будет воображаемая ветчина и пустая кружка из пантомимы.

По крайней мере, в этом их подозрения не вполне подтвердились. Приблизившись ко входу, они увидели перед закрытым буфетом одну из железных садовых скамей с гнутой спинкой, украшавших прибрежные сады, но гораздо более длинную, растянувшуюся почти по всей длине фасада. Предположительно, она была поставлена здесь для того, чтобы постояльцы могли любоваться видом на море, но вряд ли можно было найти желающих в такую погоду.

Тем не менее перед самым краем длинной скамьи стоял круглый ресторанный столик с маленькой бутылкой шабли и тарелкой с изюмом и миндальными орешками. За столиком сидел темноволосый молодой человек с непокрытой головой, смотревший на море. Юноша был совершенно неподвижным, однако если с расстояния в четыре фута он напоминал восковую статую, то когда друзья приблизились еще на шаг, он вскочил, словно чертик из коробочки, и уважительно, но с достоинством произнес:

– Не желаете ли зайти, джентльмены? Сейчас здесь нет прислуги, но я могу сам приготовить что-нибудь попроще.

– Премного обязан, – сказал Фламбо. – Значит, вы владелец этого заведения?

– Да, – ответил темноволосый молодой человек, вернувшийся к своему прежнему бесстрастному состоянию. – Все мои официанты – итальянцы, и я подумал, что будет справедливо, если они увидят, как их соотечественник побьет чернокожего боксера, конечно, если сможет это сделать. Вы знаете, что великий бой между Мальволи и Черным Недом все-таки состоится?