Александр Воронецкий - Иногда и дилетанта полезно выслушать

«Знакомы-то мы знакомы», – согласился Владимир, – "но Леня наш друг, потому и с его женщиной нужно поближе пообщаться. Ленька сам не догадается в гости пригласить, а мы завалимся – и все тут! Может, Лариса этого от нас и ждет!"

Владимир идею выдал и ждал ответа. Я не против Леню с его подругой навестить, хотя в тактичности такого поступка без предварительного с ними согласования все же сомневался. Но недолго: молчун Паша тоже открыл рот:

"Мы для дамы специально вина купили!" – причем сказал, как пожаловался, если судить по интонации голоса. Вином сомнения мои развеял: "Тогда идем точно!" – согласился и я.

Друзья сразу зашевелились, ожидая пока я наведу на столе порядок. После чего можно отправиться по домам и по пути договориться о дальнейших совместных действиях.

Через пол часа, приняв душ и облачившись в одежду если и не праздничную, то все же выходную, т.е. не для дома, я прикнопивал на входную дверь листок бумаги с ориентировкой: "Дока, я в доме напротив через улицу, у Лени." Вдруг Коваленко с участка работяг привезет и уже сегодня машину на выходные выпросит? А Дока с этим прибежит ко мне, – вот и узнает, где нахожусь.

Ребята маячили на подходе, разодетые как пижены. Вышел навстречу, и уже втроем пошагали через улицу – Леня жил напротив моего дома. Правильно расчитал Владимир: хозяин с подругой, и наверное готовятся к походу в партийскую столовую, на обед. Владимир то-пал впереди всех, ему и говорить пришлось первому.

"Привет голубкам!" – обрадовал парочку, и со счастливой улыбкой, как у выигравшего в лотерею как минимум легковую машину, с распростертыми объятиями двинулся в их сторону к самодельной лежанке, одновременно игравшей роль скамейки. Вроде собирался от радости задушить обоих в объятиях.

Женщина, т.е. Лариска, от этих действий впала в ступор, с полной потерей голоса и оцепенением конечностей, а Леня с испугом вскочил на ноги и кинулся к висящим на стене брюкам, посчитав что находиться перед друзьями в плавках неприлично. При женщине он такого чувства, как мы поняли, не испытывал. Сорвав брюки с гвоздя, начал лихорадочно их натягивать, и одновременно из себя выдавил:

"Вы чего привалили?"

"Как чего?" – удивился Владимир, – "Ты и друзьям уже не рад?" С возмущением на лице глянул на меня и Пашу, что бы мы получше прониклись безответственностью ЛениногО высказывания; обернулся в сторону сладкой парочки и улыбнулся Ларисе:

"Видишь, какой у тебя друг негостеприимный?" – и заметив, что женщина из ступора выходит – т.е. уже шевелит руками, крутит головой и хлопает глазами, попытался "обрадовать" и ее, – "А мы не к Лене, мы к Ларисочке пришли, в гости. Ты же нас не выгонишь?"

Лариса наконец обрела дар речи:

"Мы в столовую собрались, еще не обедали."

Леня успел в брюки облачиться, и тут же показал, что нам совсем не рад:

"Гостей встречать нечем, пусто в доме!"

"А ништяк! У нас всего навалом!" – успокоил его всегдашний тамада; обернулся к Паше с приказом, – "Давай шевелись, нечего скромничать!"

Паша тут же шагнул к столу и начал выгружать из сумки закуску в пакетах и баночках, бутылки со спиртным. А я подскочил к ящику от геофизической аппаратуры, в котором Леня хранил посуду – достать пару тарелок под огурцы и помидоры, нами же принесенные.

Женщина пришла в себя окончательно, и заговорила осмысленно:

"Ой, мне так неудобно, я к Лене на минутку заскочила. Может пойду и мешать вам не буду?"

"Ничего, ничего," – Владимир распоряжался как хозяин; вручил Ларисе нож и определил дело, – "хлебушек давай порежь!" Повернулся к Лене: "А ты чего как неживой? Иди овощи помой, нечего сачковать!"

Через десять минут кампания сидела за столом. Правда, гости больше походили на хозяев, а хозяева – на бедных родственников, по необходимости присутствующих на семейном обеде. Но через пол часа, когда спиртного в бутылках прилично убавилось, повеселели все, излишнюю скромность хозяева потеряли и стесняться нас стали поменьше. Ну как всегда на выпивках в компании. Леня к нашему удовлетворению перестал ехидничать по делу и без дела, а Лариса с удовольствием с нами общалась, что можно о своей жизни рассказывала.

Спиртное продолжало расширять и расширять границы дозволеного. И наступил момент, когда Владимир посчитал возможным поинтересоваться о самом важном, для чего, собственно, эта встреча и была организована.

"Лариска," – обратился он к единственной среди нас даме, – "в нашей кампании ты прописалась, как это положено. Теперь тебе можно и задание дать."