Александр Воронецкий - Иногда и дилетанта полезно выслушать

"Тапочки надевай!" – веселый хозяин в прихожей подтолкнул ко мне шлепанцы, – "И на кухню пошли, горло пересохло, пока тебя ожидал!"

На кухне к освежению горла все готово: на столе банка пива, два стакана, тарелочка с очищенной и разрезанной на аппетитные кусочки соленой рыбкой.

"Садись!" – кивнул мне на один из стульев, напротив умостился сам. Обернулся в сторону двери, прислушался, заговорчески подмигнул и поднес к губам палец в жесте ТС! Ловко откуда– то достал бутылку и набулькал в стаканы грамм по семьдесят. Бутылка мгновенно исчезла, а мы тихо – что бы не услышала его жена – стаканами стукнули и напиток потребили.

"Это для затравки," – Михаил понюхал кусочек рыбы, начал жевать. Я сделал то же самое, в очередной раз в душе усмехнувшись: как все мужики в деле выпить, да что бы еще и жена не учуяла ничего, похожи! Ну один к одному!

Разливая пиво по стаканам, он глянул на меня, усмехнулся и с показной озабоченностью глубоко вздохнул:

"Ладно, расскажу все по порядку. Только не перебивай!"

– он поднял стакан, предлагая мне сделать то же самое, – "Евгений Мацурин, рабочий вашей партии, был наркоманом. «Травкой» баловался, героинчик вкалывал, и похоже сверх всякой меры. Обкурился в кровати, окурок на матрас выронил. Ну и начал тот тлеть, а мужик уже невменяемый. Вот и задохнулся, и даже немного обгорел. Разгореться пожару не дали – во-время дым из форточки заметили. Я приехал, когда матрас и пол под кроватью водой уже залили, а парня вытащили на улицу."

К этому моменту пиво в стаканах закончилось, и Михаил начал наполнять их по второму разу.

"Как отдохнул в отряде-то?" – неожиданно перескочил на другую тему, – "Говорят, у вас там лучше, чем в доме отдыха!"

"Если не считать, что работать все же приходилось," – удивился его знаниям особенностей жизни нашего отряда, – "только откуда такая осведомленность?"

"Павел Петрович нахваливал. Раньше, говорит, в отряд женщин не загонишь, а сейчас сами рвутся, и детей норовят прихватить! Правда ведь?"

«Есть такое,» – согласился с мнением начальника партии. Вспомнил отрядную красавицу Леночку и не мог удержаться: "Девушка там работает, из ваших, Мирненских – глаз не оторвешь!Молодежь смущает, удивительно, что не передрались из-за нее!"

Михаил в улыбке прямо расцвел: "Знаю эту мадам, пришлось разочек с мужиками ее разбираться. Она из молодых, да ранних, второго мужа имеет. Так вот первый по ней с улицы жахнул из ружья, когда она на втором этаже из комнаты на балкон вышла. Убить, дурачек хотел, из ревности. А потом самому застрелиться. Хорошо промахнулся!"

"Да ты что!" – не мог я скрыть эмоций, – "Стрелять в такую красавицу – и рука поднялась? Поверить не могу!"

"Шучу я, считай, он и не стрелял," – Михаил улыбаться перестал, – «продемонстрировал ревность, ну и любовь наверное. В патроне дробь была самая мелкая, и заряд влепил далеко в сторону.»

"И что с парнем сделали?"

"А ничего, пятнадцать суток дорожки возле милиции подметал за хулиганство. Девица отказалась заявление на него писать."

Я покачал головой – не дай бог в отряде из-за нее подобное случится. Стоит поговорить с главным геологом и посоветовать перевести Леночку в партию, чтобы она у нас работала, но жила при муже в Мирном. Для общего спокойствия.

«Ну так вот," – вернулся Михаил к главной теме, – "когда я комнату осматривал, нашел три готовых косячка с травкой, шприц использованный со следами героина. Медики и следы уколов нашли на теле. Законченным наркоманом парень был, и дозу последнюю вкатил запредельную! Я, конечно, всю квартиру перерыл, искал наркотики. Ничего," – продолжил он, взяв новый кусочек рыбки и отделяя потребляемую плоть от костей, – "но," – перевел взгляд на меня и с интригующими нотками в голосе добавил, – "нашел важное. Улику такую, что однозначно говорит: Евгений Мацурин – убийца, и смерть весной вашего парня его рук дело!" – и замолчал, ожидая моей реакции на это сообщение. Я уже знал, что какая-то "железная" улика в квартире у Мацурина найдена. Но сейчас сделал вид, что ни о чем не ведаю, и готов слушать дальше. "Тряпка половая в прихожей валялась," – продолжил опер, – "развернул – а это старая рубашка, со спины кусок вырезан." Дальше не мог скрыть торжества, и с улыбкой как у хорошей кинозвезды протянул руку к месту, где пряталась уже начатая бутылка водки, одновременно продолжая говорить:

«А вырезанный кусок – это во что орудие убийства парня было завернуто; ну и тот, что ты в степи нашел».