Александр Воронецкий - Иногда и дилетанта полезно выслушать

В субботу я тоже при деле – должен везти жену и сына к остановке на областном шоссе, к рейсовому автобусу на город. А а понедельник уезжаю в отряд и неделю там пробуду. Если, конечно, не оставят на вторую, что вполне вероятно. То-есть, работой обеспечен надолго. И получается, что не раз откладывающиеся встречи с шофером Коваленко и Михаилом Новиковым я могу осуществить или завтра, либо забыть о них на неопределенный срок.

Нет – решил для себя – тянуть нельзя. И к пол пятому утра побежал в гараж, потому что только там в это время мог увидеть Коваленко и поговорить с ним тет-а-тет.В гараже в такую рань всего несколько шоферов. Каждый занят машиной: проверить бензин, масло, колеса; наполнить водой битон в салоне, там же пару ведер вылить на пол, чтобы при езде пыль и песок в воздух с него не поднимались.

Заметив меня, Коваленко насторожился и дела продолжал, искоса поглядывая в мою сторону. Я подождал возле машины, пока он все не закончил, и одновременно с ним полез в кабину, вроде как собираясь подъехать к камералке, а может и дальше в поле. Сейчас самое время, и я начал:

"Так, Коваленко, слушай внимательно и не перебивай," – это я говорил, глядя из кабины вперед, потом повернулся к шоферу, продемонстрировал твердый взгляд, – "Понял?"

Коваленко успел положить руку на ключ зажигания; сейчас ее с него снял, быстро обернулся ко мне с заметным испугом:

"В чем дело?"

"Дело в том," – продолжил я, все так же твердо на него глядя, – "что у нас в партии никому не дано право уводить взрывчатку и детонаторы, а…"

"Какую взрывчатку!" – перебил меня, заметно побледнев и не дав предложение закончить, что в понимании любого косвенно подтверждало его причастность к хищению, – "Где я мог ее своровать?"

Теперь я не заставил ждать:

"Говорил же, чтобы не перебивал!" – и он замолчал, – "Так вот, украл ты у Славы в прошлом году, а в этом вместе со Спиридоновым использовал на карьере! Надеюсь, он то сообщил тебе, что заезжал я туда на мотоцикле?"

"Какой карьер, какой мотоцикл!" – Коваленко заговорил с явным испугом, но я не дал ему возможности высказаться:

"Уверять себя в невиновности будешь после, когда уйду. А сейчас слушай. Это корешь твой посчитал, что я от карьера в партию поехал и его не видел. А я до первой сопки, потом пешком вернулся и наблюдал, чем он занимался. И палатку его нашел, с шашками аммонита. Теми, что ты у Славы украл!"

Я начал паузу, наблюдая как на лице у него все ярче проявляется испут: забегали глаза, пятнами пошли щеки, и даже пальцы рук, которые он не знал куда и деть, начали подрагивать. Ну а разговор пришло время завершать:

"Так вот. На этот раз тебя и Спиридонова прощаю. Тебя – за взрывчатку, Спиридонова – за незаконную добычу камней. Добыли – пусть будет ваше. Но если," – я покачал возле его носа пальцем, – "если еще раз я или кто из ребят заметит у тебя или того же канавщика взрывчатку – пойдещь под суд. Помни об этом! И знай, что у нас в степи без следа ничего не остается!" – главное, можно считать, я высказал, и Коваленко не попытался меня перебить, – напуган был капитально. Осталось довести дело до конца, и показать этому типу, что он должен бояться не только контроля со стороны всех геологов:

"Славу порочить, которого все считали твоим приятелем, и которого ты со взрывчаткой подставил, советую прекратить. Наркоманом он у нас не значился, и никакую "травку" не курил. Это тоже понятно?"

Коваленко слушал, отвернув голову в сторону. Не стал его больше задерживать, ждать оправданий. Из кабины вылез и пошагал домой, удовлетворенный только что законченным неприятным разговором и тем, что Коваленко им очень напугал и если можно так сказать – поставил на место.

К восьми часам появился в гараже второй раз, и с первой попуткой добрался до Мирного. Погулял рядом с милицией, дожидаясь Михаила Новикова, и в девять часов уже сидел в его кабинете, вместе с хозяином.

"Сегодня за чем приехал?" – поинтересовался Михаил после взаимных приветствий, – "Что-то новенькое в партии появилось?"

"В том-то и дело, что ничего. Со всеми ребятами разговаривал, кто с погибшим сталкивался. И не раз уже. И нигде мотив для убийства не заметил. Вернее заметил, но у тех, кто, по твоим словам, алиби имеет железное," – я был уверен, что если Михаил алиби установил, то дальше с этими лицами нечего разбираться. Но, оказывается, ошибался. Оперативник тут же задал вопрос:

"И у кого эти причины ты заметил? Если даже и алиби есть?"

Я, как говорят в подобных случаях, немного помямлил – то-есть почесал затылок, покрутил головой, похлопал глазами. Соображал, что Михаилу можно сказать – не про взрывчатку же. Наконец мысль сформулировал: