Содзи Симада - Дом кривых стен

– Может, это Уэда мстит, – сказал Кодзабуро.

– Ой, честное слово! Не надо так шутить, пожалуйста. В такую ночь и не заснешь. Этот вой за окном и это происшествие, ночное… Вроде устал, да разве уснешь после такого!

В тот же момент сидевший рядом Канаи открыл рот и выдал такое, что почти обеспечило ему снижение зарплаты:

– А вот как этот Уэда возникнет у вашего изголовья и скажет: «Шеф, подавать машину?»

Лицо Кикуоки побагровело от ярости.

– Ты что несешь, идиот?! Соображай перед тем, как рот открывать! Думай хоть немножко!

– Кикуока-сан? – прервал его Кодзабуро.

– Да.

– Хотел спросить: у тебя остались таблетки снотворного, которые я давал?

– Штуки две есть еще…

– Отлично. Выпьешь на ночь?

– Надо, наверное. Я как раз сейчас об этом думал.

– Правильно. Если что, я у Кусаки всегда возьму еще таблеток. Думаю, тебе лучше сразу пару принять. В такую ночь, думаю, одной не хватит.

– Вы правы. В любом случае лучше, наверное, сегодня лечь пораньше. Тем более что буря все сильнее становится.

– Хорошая идея. Что еще нам, старикам, остается? Будь внимательней с дверью. Замок проверь. Все-таки, как нам говорят, убийца по дому ходит…

– И не говорите! – Кикуока рассмеялся, стараясь показать, что он оценил шутку своего партнера.

– Хотя кто знает? Вдруг я тот самый кровожадный убийца и есть… Смотри, как бы я до тебя не добрался.

– Ха-ха-ха! – залился смехом Кикуока, а между тем на лбу у него выступили капельки пота.

В этот момент инспектор Усикоси подошел к Кодзабуро и сказал:

– Можно вас на минуточку?

– Да-да, конечно.

Разговор с партнером привел Кодзабуро в веселое расположение духа. Он огляделся: трое остальных полицейских сгрудились на одном конце стола и, нахмурившись, что-то тихо обсуждали.

Увидев, что Кодзабуро повернулся к нему спиной и заговорил с Усикоси, Кикуока обратился к Куми:

– У тебя в комнате электрическое одеяло?

Настроение у обычно жизнерадостной секретарши было хуже некуда.

– Да.

Выражение ее лица с широко раскрытыми, будто от удивления, глазами оставалось прежним, но сейчас эти большие, как у кошки, глаза избегали патрона. Она явно на что-то дулась.

– Э-э… Как-то оно не очень, скажи?

– Нормально, – сухо бросила в ответ Куми, что подразумевало: «И ты тоже».

– Мне раньше не приходилось спать под электрическим одеялом. Что-то мне мало показалось. Тепло вроде дает, но… А обычное одеяло у тебя есть?

– Есть.

– А где лежит?

– На стеллаже.

– А какое одеяло?

– Пуховое.

– Ну и дела! А в моей комнате нет одеяла. Может, потому, что она для спанья не предназначена. Кровать такая узкая, что не дай бог повернуться – того и гляди свалишься. Хотя про подушки ничего плохого не скажу. Ты не видела эту кровать? Вот точно этот стул, просто сидушка вперед выдвинута… Что-то вроде кушетки, только в изголовье еще спинка приделана. Странная конструкция, правда.

– Надо же…

Ответы, которыми Куми удостаивала своего начальника, были такими скупыми, что даже Кикуока заметил, что с любовницей что-то не то.

– Что случилось?

– Ничего.

– Нет, что-то не так. Тебя что-то раздражает.

– Разве?

– Конечно. Я же вижу.

Если кто-то слышал этот диалог, сделал бы вывод, что в некоторых случаях Кикуока вполне способен говорить вполголоса.

– А-а! Понял! Пошли ко мне в комнату, поговорим. Я все равно хотел идти ложиться. Сейчас скажу людям: «Спокойной ночи!» и пойду к себе, а ты немного погодя за мной. Надо будет согласовать мое расписание.

С этими словами Кикуока поднялся со своего места. Сидевший в дальнем конце стола Окума заметил его движение и окликнул:

– Эй, Кикуока-сан! Отдыхать пошли? Закройте дверь как следует, и о замке не забудьте. После того что здесь произошло, осторожность не помешает.

– Я больше не могу! Домой хочу! Я же тебе говорила, что не хочу сюда ехать. Терпения моего больше нет, – ныла Куми Аикура, сидя на коленях у Кикуоки.

– Что ты такое говоришь! Знаешь ведь, что никто не может отсюда уехать. После того, что случилось, мы вроде как под домашним арестом. Ну что с тобой такое?

Лицо президента «Кикуока беаринг» было спокойно, как у Будды. Вряд ли кому из его сотрудников доводилось видеть на лице шефа такое безмятежное выражение (даже в 1975 году, когда доходы фирмы разом подскочили вдвое).

– Разве вы можете меня понять?! Вы злой, нехороший!

Подобные речи мужчины слышат от женщин многие-многие годы. И ничего не меняется. Интересно, почему мода на них не проходит?