Йенс Лапидус - Стокгольмское дело

Предвоенное настроение.

Они отвезли трупы на стройку, где работал дядя Белло, и переложили в черные пластиковые мешки. Белло подтащил шланг к форме, где отливали бетонные заготовки, и включил насос. Никола смотрел, как мешки постепенно исчезают в булькающей, как в третьем фильме «Звездных войн», серой массе. Ему казалось, что Юсуф каждую секунду может возродиться, как лорд ситхов.

Дядя вопросов не задавал. Просто отпустил рабочих.

– Хватит на сегодня, ребята! – повернулся к Белло и улыбнулся, показав желтые прокуренные зубы: – Уборка мусора – семейное дело.

Никола чуть не плакал. Как все это могло получиться? Всего три месяца назад… он уже практически получил диплом электрика, будущее выглядело спокойным и достойным. Линда нарадоваться не могла.

А теперь он убил человека .

Выбрал другую дорогу. И самое главное: когда он поклялся отомстить за Шамона, он даже смутно не представлял, к чему это может привести.

– Белло… мы правильно поступили?

– В смысле?

– Я имею в виду… мы хотели заставить Юсуфа колоться, а вместо этого отправили его на тот свет. Но Шамона-то мы не вернем…

– Нет. Не вернем.

– Иной раз кажется, что мы только добавляем дерьма в этот мир. Дерьма, которого и без нас достаточно. Может, это мы и есть – bad guys ? [61] Плохие парни (англ.).

Белло долго не отвечал. Стоял, сунув руки в карманы, и смотрел, как застывает бетон.

– Нет… ты не прав, – сказал он так, будто думал об этом последние десять лет. – Мы не bad guys. Но и не good guys .

– Так что ж мы за люди?

– Мы те, кто мы есть… – Белло, так же, как и Николе, было очень не по себе. – И все. Больше ничего не скажешь.

Дубаи: сволочная дыра, загримированная под туристский рай. Шоппинг-центр мира. Насквозь пластмассовый рай. Плескательные бассейны в форме бананов… а копнешь сантиметров сорок в песке на пляже – цементная плита. Никола тут же вспомнил пакет с телом Юсуфа, как серое тесто постепенно поглотило его, будто никакого Юсуфа никогда и на свете не было. Кто знает – сколько рабов из Бангладеш, строивших этот рай, замуровано в бетонной подложке сахарного пляжа?

Но первые две недели было неплохо. Рана в бедре быстро зажила.

Исак дал им задание: съездить в банк с таким длинным арабским названием, что Исак произносил его по буквам раз семь, чтобы Никола не забыл. Поручение заключалось вот в чем: взять в ячейке два чемодана «Римова» с кодовым замком.

– Ничего себе… – Белло попробовал поднять один из чемоданов.

Никола остановил такси.

– Скорее всего нал. Перевозим в другой банк. Обрываем цепочку. Будут искать, после этого хрен-его-знает-как-называть банка след исчезает. Знаешь, что сказал Исак, когда я с ним встретился в изоляторе?

– Откуда?

– Только идиоты вроде «Хелл Энджелс» отмывают бабки через шведские банки и обменники. Мы-то их моем чаще, чем собственный член.

Белло расхохотался так, что стоявший поблизости полицейский внимательно на них посмотрел. Видно, решал: не стоит ли проверить, почему им так смешно.

– А сколько нам перепадет? – спросил Белло, отсмеявшись.

– Не знаю… но отель он оплатил.

Они поселились в четырехзвездном отеле, претендующем как минимум на семь. «Мёвенпик Хейт Отель». Мёвенпик… вообще-то это сорт мороженого с крошеным печеньем. Линда запасалась таким мороженым, когда собиралась провести вечер за каким-нибудь ТВ-сериалом. Но этот самый швейцарский Мёвенпик, оказывается, владел еще и целой сетью отелей. Эмблема отеля повсюду: на мыле, на подушках, на полотенцах, даже на туалетной бумаге.

В первый же день Никола попросил привести врача. Тот внимательно осмотрел рану, несколько раз кольнул иголочкой, спросил, чувствует ли он уколы, – и похлопал Николу по плечу.

– Ничего страшного. Мышечная рана. Крупные сосуды не задеты, нервы не повреждены. Только мне интересно: что за коновалы делали перевязку?

Одного коновала звали Белло, другим был его дядя.

Запахи… Никола почему-то думал, что в жарких странах должно пахнуть по-другому. Как – он и сам не знал, но по-другому. Неимоверно сухой, с металлическим привкусом воздух. Неумолчное тихое жужжание кондиционеров. Растения в парке под окнами поливают беспрерывно, воды, наверное, хватило бы на целый город. Каждая вторая машина – грозный матово-черный джип с огромными, как у трактора, дисками.

Горничные почти все из Нигерии. Молодые женщины со следами пыток: выдранные ногти, метки от ожогов на предплечьях. Каждое утро в вазочке на столе появлялась свежие цветы, а когда Никола попытался поблагодарить, горничная молча покачала головой: с гостями разговаривать запрещено.